Только что послышалась музыка, какъ императоръ вышелъ на балконъ и приказалъ играть:
|
«Будемъ охранятъ безопасность имперіи!» |
что музыканты исполнили, какъ смогли, не взирая на свое жалкое состояніе.
Послѣ того былъ отданъ приказъ къ выступленію на завтрашнее утро. Какъ повѣрить тому, что несчастные музыканты—предположивъ даже, что они находились на правомъ флангѣ полка, чего уже въ дѣйствительности не было съ самаго начала нашихъ бѣдствій—были способны дуть въ свои инструменты и перебирать клапаны пальцами, частью отмороженными? Но въ Смоленскѣ это представлялось болѣе возможнымъ, такъ какъ тамъ было топливо и люди могли хоть отогрѣться.
Два часа спустя послѣ стычки съ русскими, въ Красное прибылъ императоръ съ первыми полками гвардіи, нашимъ полкомъ и фузелерами-егерями. Мы расположились бивуаками позади города; по прибытіи, я былъ отряженъ дежурнымъ съ 15-ю людьми къ генералу Рогэ, стоявшему въ городѣ, въ плохенькой избушкѣ, крытой соломой.
Я расположилъ свой постъ въ конюшнѣ, считая себя счастливымъ, что могу провести ночь подъ кровлей и у огня, который мы сейчасъ же развели. Но на дѣлѣ вышло иначе.
Пока мы стояли въ Красномъ и его окрестностяхъ, войско въ 80,000 человѣкъ окружило насъ: впереди,
