узналъ по его бѣлому ранцу того, кого искалъ, а именно Гранжье. Я расцѣловался съ нимъ, а онъ все еще не узнавалъ кто я, до того я измѣнился. Оказывается, онъ тоже розыскивалъ меня; наканунѣ, часъ спустя по прибытіи полка, онъ былъ на мѣстѣ его стоянки, ища меня, но никто не могъ ему сообщить, гдѣ я нахожусь; еслибъ я имѣлъ терпѣніе подождать его, то онъ повелъ бы меня на свою квартиру, угостилъ бы вкуснымъ супомъ и далъ бы соломы для постели. Гранжье проводилъ меня до лагеря, куда я явился въ порядкѣ съ 19-тью рядовыми. Немного погодя Гранжье знакомъ подозвалъ меня, открылъ свой ранецъ, вытащилъ оттуда кусокъ вареной бычачьей говядины, припрятанной имъ нарочно для меня, и кусокъ хлѣба.
Цѣлыхъ двадцать-три дня я не ѣдалъ такой пищи и теперь набросился на нее съ жадностью. Потомъ Гранжье сталъ разспрашивать меня про одного земляка, объ опасной болѣзни котораго ему сообщили; я могъ отвѣтить ему только одно—что онъ прибылъ въ городъ, но такъ какъ его не видали въ полку, то намъ надо было пойти посмотрѣть у воротъ города, откуда мы вступили. Тамъ мы могли надѣяться получить какія-нибудь свѣдѣнія, такъ какъ многіе солдаты, не будучи въ силахъ подняться по обледенѣвшему скату вмѣстѣ съ полкомъ, застряли у караулки баденца или гдѣ-нибудь по близости. Туда-то мы и направились немедленно.
Пройдя небольшое разстояніе, мы набрели опять
