какихъ-то субъектовъ, которые кажутся мнѣ привидѣніями, до того они окутаны дымомъ. Незнакомцы продолжаютъ пѣть и играть на органѣ. Вдругъ взвивается высокое пламя, дымъ разсѣвается. Я стараюсь разглядѣть, кто меня окружаетъ и куда я попалъ. Одинъ изъ пѣвцовъ подходитъ ко мнѣ и восклицаетъ: «Да это нашъ сержантъ!» Онъ узналъ меня по моей медвѣжьей шкурѣ, а я въ свою очередь узнаю солдата моей роты. Можете судить о моемъ удивленіи при видѣ ихъ веселья! Я собирался засыпать ихъ вопросами, но тутъ одинъ изъ нихъ поднесъ мнѣ водки въ серебряномъ сосудѣ. Тогда я угадываю, откуда происходитъ ихъ веселость: всѣ они были въ подпитіи.
Одинъ изъ нихъ, наименѣе пьяный, разсказалъ мнѣ, что по прибытіи въ Смоленскъ они были назначены въ рабочую команду и что проходя по кварталу, гдѣ еще сохранилось нѣсколько домовъ, они увидали двухъ людей, выходившихъ изъ подвала съ фонаремъ,—эти люди оказались евреями; тотчасъ же солдаты сговорились вернуться туда для осмотра, послѣ раздачи продовольствія, чтобы поискать, не найдется-ли тамъ чего съѣстного, и затѣмъ переночевать въ этой церкви замѣченной ими ранѣе. Вернувшись, они дѣйствительно нашли въ подвалѣ боченокъ водки, мѣшокъ рису и немного сухарей, а также два плаща или шубы на мѣху и двѣ шапки, между прочимъ шапку раввина. Такъ какъ они все это нацѣпили на себя, то я войдя и принялъ ихъ за то, чѣмъ они вовсе не были въ дѣйствительности. Съ ними было нѣсколько полковыхъ музы-
