ни на минуту! Да что говорить,—запомните имя Роланда, коннаго егеря старой императорской гвардіи, нынѣ пѣшаго или вѣрнѣе безногаго. Три дня тому назадъ я принужденъ былъ разстаться со своей лошадью; чтобы избавить ее отъ дальнѣйшихъ страданій, я пустилъ ей пулю въ лобъ. Потомъ я отрѣзалъ у нея кусокъ мяса отъ задней ноги и теперь собираюсь закусить».
Сказавъ это, онъ вынулъ изъ ранца кусокъ конины и подалъ ее офицеру, давшему ему водки, а потомъ и мнѣ. Офицеръ далъ ему еще хлебнуть изъ фляги и просилъ его оставить ее у себя. Старый егерь ужъ и не зналъ, чѣмъ выразить ему свою признательность.
Онъ твердилъ, чтобы тотъ, какъ въ гарнизонѣ, такъ и въ походѣ помнилъ о немъ, и въ заключеніе сказалъ: «Добрые малые никогда не погибнутъ!» Но сейчасъ же спохватился, сообразивъ, что сказалъ ужасную глупость: «Вѣдь тысячи людей, что погибли за эти три дня, были не хуже меня, сказалъ онъ: — вотъ я побывалъ въ Египтѣ и, вѣрьте слову, видалъ виды; а все-таки сравненія нѣтъ съ нынѣшнимъ. Надо надѣяться, что теперь уже скоро конецъ нашимъ мученіямъ; говорятъ, насъ расквартируютъ до весны, а тамъ мы, надѣюсь, отомстимъ за себя!»
Бѣдный старикъ, которому два-три глотка водки вернули даръ слова, не подозрѣвалъ, что мы еще только въ началѣ нашихъ бѣдствій!
Было часовъ одиннадцать; однако, я не потерялъ
