путь своей колонны! Въ темную ночь онъ попадаетъ на мѣсто, гдѣ происходила стычка. Онъ спотыкается на груду труповъ, откуда раздается жалобный голосъ: «Помогите!» Пошаривъ и падая въ свою очередь, онъ узнаетъ одного пріятеля, живого и здороваго, гренадера Пикара, типичнаго развеселаго солдатика и добраго малаго; безпечальный нравъ заставляетъ его позабыть всѣ невзгоды. Но вотъ одинъ русскій офицеръ объявляетъ обоимъ, что императоръ и вся гвардія въ плѣну—тогда съ весельчакомъ Пикаромъ дѣлается припадокъ безумія, онъ продѣлываетъ артикулы и кричитъ: «Да здравствуетъ императоръ!»—какъ на парадѣ.
Въ самомъ дѣлѣ, это черта, достойная удивленія: несмотря на всѣ свои бѣды, [сол]датъ никогда не обвиняетъ того, кто является причиной его злоключеній; душой и тѣломъ онъ остается преданнымъ императору въ убѣжденіи, что Наполеонъ сумѣетъ выручить его изъ бѣды и въ концѣ-концовъ отплатитъ за все. Это какой-то культъ. «Пикаръ думалъ, какъ и всѣ старые солдаты, обожавшіе императора, что разъ онъ съ ними, то они ни въ чемъ не будутъ терпѣть недостатка, все имъ будетъ удаваться, словомъ, что съ императоромъ ничего нѣтъ невозможнаго». Не будучи до такой степени оптимистомъ, Бургонь въ извѣстной мѣрѣ раздѣлялъ эти взгляды.
