не больше, поставивъ его по серединѣ, чтобы защитить отъ вѣтра и холода. Закутанные въ свои длинные бѣлые плащи, они всю ночь простояли на ногахъ, тѣсно прижимаясь другъ къ другу; на другое утро три четверти этихъ людей были мертвы и занесены снѣгомъ; та же участь постигла почти десять тысячъ человѣкъ изъ разныхъ корпусовъ.
Днемъ, выбираясь на дорогу, мы принуждены были вмѣстѣ съ маршаломъ спуститься ко рву, гдѣ наканунѣ артиллерія расположилась бивуакомъ; теперь тамъ уже никого не осталось въ живыхъ; люди, лошади — все это лежало зарытое въ снѣгу — солдаты вокругъ бивуачныхъ огней, лошади, еще впряженныя въ орудія, которыя такъ и пришлось бросить. Почти всегда случалось, что послѣ метели и лютаго мороза, навѣяннаго сѣвернымъ вѣтромъ, погода смягчалась; казалось, природа, уставъ бичевать, хотѣла немного отдохнуть, чтобы потомъ разить съ новой силой.
Но вотъ все, что еще дышало, опять выступило въ путь. Справа и слѣва отъ дороги полуживые люди выползали изъ-подъ своихъ жалкихъ убѣжищъ, устроенныхъ изъ сосновыхъ вѣтокъ и занесенныхъ снѣгомъ; другіе появлялись изъ болѣе отдаленныхъ мѣстъ, изъ лѣсу, гдѣ пріютились во время метели, и, еле волоча ноги, выбирались на дорогу. Мы остановились немного, чтобы подождать ихъ. Тѣмъ временемъ я бесѣдовалъ съ нѣсколькими пріятелями о нашихъ несчастіяхъ и о невѣроятномъ количествѣ погибшихъ жертвъ. Машинально мы окидывали взоромъ арену бѣдствій. Мѣ-
