гомъ на бивуакахъ, порывались разнести домъ, чтобы изъ досокъ соорудить костры и устроить себѣ убѣжища и чтобы добыть соломы, сваленной въ помѣщеніи, вродѣ чердака. Тамъ было также большое количество сухихъ и смолистыхъ сосновыхъ дровъ.
Часть соломы была употреблена для постелей тѣми, кто успѣлъ пробраться въ зданіе, и хотя они были скучены одинъ на другомъ, однако, развели маленькіе огни, чтобы погрѣться и сварить конины. Не только они не позволяли разрушать своего жилья, но даже пригрозили стрѣлять изъ ружей въ тѣхъ, кто попытается отрывать доски. Солдаты, влѣзшіе на крышу, чтобы растащить ее, принуждены были слѣзть, чтобы не быть убитыми.
Было часовъ 11 ночи. Часть несчастныхъ заснула; другіе грѣлись, прикурнувъ вокругъ огней. Вдругъ раздался глухой шумъ: загорѣлось въ двухъ мѣстахъ сарая — посрединѣ и въ одномъ концѣ, въ противоположной сторонѣ отъ той двери, подъ которой мы улеглись. Когда хотѣли отворить двери, то лошади, привязанныя внутри, испуганныя пламенемъ, задыхаясь отъ дыма, взвились на дыбы, такъ что люди, несмотря на всѣ свои усилія, не могли найти выхода съ этой стороны. Тогда они бросились къ другимъ дверямъ, но и тамъ невозможно было пробраться сквозь пламя и дымъ.
Суматоха была страшная; тѣ, что находились въ другой сторонѣ сарая и имѣли огонь только съ одного боку, ринулись массами къ дверямъ, у которыхъ мы
