его подданнымъ; я занимаю тотъ постъ, который указалъ мнѣ мой благодѣтель; такимъ образомъ я исполняю свой долгъ».
Наполеонъ прибавилъ еще нѣсколько менѣе значительныхъ угрозъ. Онъ ограничился только этими рѣзкими словами, потому ли, что излилъ весь свой гнѣвъ въ этомъ первомъ порывѣ или потому, что хотѣлъ тѣмъ самымъ напугать всѣхъ нѣмцевъ, которые могли бы имѣть намѣреніе покинуть его. Этимъ, по крайней мѣрѣ, всѣ вокругъ Императора объясняли себѣ его рѣзкость. Она произвела нехорошее впечатлѣніе и каждый изъ насъ поспѣшилъ успокоить и утѣшить русскаго генерала. Мы окружали его этими заботами до самой Литвы, гдѣ казаки отняли у насъ Винцингероде и его адъютанта. Императоръ умышленно проявлялъ доброту по отношенію этого молодого русскаго барина, разражаясь въ то же время громовыми рѣчами противъ генерала: — это доказывало, что онъ былъ расчетливъ даже въ своемъ гнѣвѣ.
его подданным; я занимаю тот пост, который указал мне мой благодетель; таким образом я исполняю свой долг».
Наполеон прибавил еще несколько менее значительных угроз. Он ограничился только этими резкими словами, потому ли, что излил весь свой гнев в этом первом порыве или потому, что хотел тем самым напугать всех немцев, которые могли бы иметь намерение покинуть его. Этим, по крайней мере, все вокруг императора объясняли себе его резкость. Она произвела нехорошее впечатление и каждый из нас поспешил успокоить и утешить русского генерала. Мы окружали его этими заботами до самой Литвы, где казаки отняли у нас Винцингероде и его адъютанта. Император умышленно проявлял доброту по отношению этого молодого русского барина, разражаясь в то же время громовыми речами против генерала: это доказывало, что он был расчетлив даже в своем гневе.
