объѣзженныхъ лошадей, съ длинными достающими до земли гривами. Развѣ это не указывало намъ на то, что къ нимъ со всѣхъ сторонъ прибываетъ многочисленная кавалерія, тогда какъ наша гибнетъ? Безконечные звуки выстрѣловъ, раздававшіеся внутри ихъ лагеря, не говорили ли намъ о томъ, что множество рекрутовъ учится стрѣльбѣ, пользуясь перемиріемъ?
Императору были извѣстны всѣ эти предостереженія, но онъ не придавалъ имъ значенія, не желая падать духомъ. Охватывавшее его безпокойство обнаруживалось въ жестокихъ распоряженіяхъ. Тогда же онъ велѣлъ ободрать изъ кремлевскихъ церквей все то, что могло служить трофеями для Великой Арміи. Эти предметы, покинутые на разрушеніе самими русскими, по его словамъ, принадлежали побѣдителямъ по двойному праву — благодаря побѣдѣ, а главнымъ образомъ, благодаря пожару!
Стоило неимовѣрныхъ усилій, чтобы сорвать съ колокольни Ивана Великаго ея гигантскій крестъ. Императоръ хотѣлъ воздвигнуть его надъ инвалиднымъ домомъ въ Парижѣ. Русскій народъ приписывалъ цѣлость своего государства обладанію этимъ крестомъ. Во то время, какъ снимали этотъ крестъ, стая воронъ безпрестанно кружилась надъ нимъ и Наполеонъ, которому наскучило ихъ унылое карканье кликнулъ: «Кажется, будто эти зловѣщія пти-
объезженных лошадей, с длинными достающими до земли гривами. Разве это не указывало нам на то, что к ним со всех сторон прибывает многочисленная кавалерия, тогда как наша гибнет? Бесконечные звуки выстрелов, раздававшиеся внутри их лагеря, не говорили ли нам о том, что множество рекрутов учится стрельбе, пользуясь перемирием?
Императору были известны все эти предостережения, но он не придавал им значения, не желая падать духом. Охватывавшее его беспокойство обнаруживалось в жестоких распоряжениях. Тогда же он велел ободрать из кремлевских церквей всё то, что могло служить трофеями для Великой Армии. Эти предметы, покинутые на разрушение самими русскими, по его словам, принадлежали победителям по двойному праву — благодаря победе, а главным образом, благодаря пожару!
Стоило неимоверных усилий, чтобы сорвать с колокольни Ивана Великого её гигантский крест. Император хотел воздвигнуть его над инвалидным домом в Париже. Русский народ приписывал целость своего государства обладанию этим крестом. Во то время, как снимали этот крест, стая ворон беспрестанно кружилась над ним и Наполеон, которому наскучило их унылое карканье кликнул: «Кажется, будто эти зловещие пти-
