рей. Вокругъ этихъ костровъ, подложивъ подъ ноги сырую солому, кое-какъ прикрытую досками, солдаты и офицеры, покрытые грязью и копотью, сидѣли въ креслахъ или лежали на шелковыхъ диванахъ. Около нихъ валялись кучи кашемировыхъ шалей, дорогихъ сибирскихъ мѣховъ, персидской парчи; тутъ же была серебряная посуда, съ которой нашимъ приходилось ѣсть лишь обуглившееся черное тѣсто и недожаренную кровавую конину. Все это было причудливымъ сочетаніемъ изобилія и голода, богатства и непріятности, роскоши и нищеты.
Между лагеремъ и городомъ попадались навстречу толпы солдатъ, тащившихъ свою добычу или гнавшихъ передъ собой, словно вьючныхъ животныхъ, русскихъ мужиковъ, согнувшихся подъ тяжестью вещей, награбленныхъ въ ихъ же столице.
Послѣ пожара узнали, что въ Москвѣ оставалось еще двадцать тысячъ жителей, незамѣченныхъ раньше въ этомъ громадномъ городѣ. Нѣсколько хорошо одѣтыхъ москвичей, мужчинъ и женщинъ, оказавшихся купцами, вместе съ остатками своего имущества, искали убѣжища около нашихъ костровъ. Они жили, перемешавшись съ нашими солдатами, пользуясь покровительствомъ некоторыхъ изъ нихъ, и будучи едва терпимы и пренебрегаемы другими.
Та же участь постигла и непріятельскихъ
рей. Вокруг этих костров, подложив под ноги сырую солому, кое-как прикрытую досками, солдаты и офицеры, покрытые грязью и копотью, сидели в креслах или лежали на шелковых диванах. Около них валялись кучи кашемировых шалей, дорогих сибирских мехов, персидской парчи; тут же была серебряная посуда, с которой нашим приходилось есть лишь обуглившееся черное тесто и недожаренную кровавую конину. Всё это было причудливым сочетанием изобилия и голода, богатства и неприятности, роскоши и нищеты.
Между лагерем и городом попадались навстречу толпы солдат, тащивших свою добычу или гнавших перед собой, словно вьючных животных, русских мужиков, согнувшихся под тяжестью вещей, награбленных в их же столице.
После пожара узнали, что в Москве оставалось еще двадцать тысяч жителей, не замеченных раньше в этом громадном городе. Несколько хорошо одетых москвичей, мужчин и женщин, оказавшихся купцами, вместе с остатками своего имущества, искали убежища около наших костров. Они жили, перемешавшись с нашими солдатами, пользуясь покровительством некоторых из них, и будучи едва терпимы и пренебрегаемы другими.
Та же участь постигла и неприятельских
