ственникам или чужеродцам мимо ближайших наследников: родовое имение подлежит дарению лишь на имя того лица, которое должно наследовать дарителю, и в той мере, до какой простирается наследственное право (ст. 967); стало быть даром в этом случае, только предваряется наследство, и имение, переходя к другому лицу, нисколько не теряет родового свойства, точно также как не теряет его и при выделе. В этом смысле дар получает значение выдела, и обратно выдел представляется в виде дара. В этом же смысле следует, кажется, понимать и 1142 ст., в которой постановлено, что имение, уступленное родителями сыну или дочери при жизни в виде дара, после бездетной смерти сына или дочери возвращается назад к родителям яко дар, каждому то, что от него получено было. Из редакции этой статьи, в сравнении с предыдущею статьею и из подведенного под нею указа 14 июня 1823 года видно, что здесь закон имеет в виду родовое имение родителей: такое имение, сохранив качество родового при переходе от родителей к детям, с тем же качеством должно и возвратиться к родителям, как их собственность, как имущество наследственное (ср. примеч. к 399 ст.). Не сомневаемся, что признаки, означаемые в 1142 ст. словами: „уступлено сыну или дочери родителями при жизни сих последних в виде дара“, — в той же силе относятся и к родовому имению, которое передано от родителей детям посредством выдела. Закон указывает здесь не на форму дарственной записи, но на сущность безмездного, дарственного отчуждения при жизни, и потому выражается словами: в виде дара. Выражение указа еще определительнее: „когда имение есть родовое, уступленное сыну или дочери родителями при жизни сих последних и могущее почитаться даром от них детям“. Очевидно, что при выделе именно имение уступается родителями при жизни и может вполне почитаться даром от них детям; ибо от воли родителей зависит удержать при себе имение, хотя и родовое, до кончины, и даже вовсе лишить своих наследников этого имения посредством продажи чужеродцу; этою-то свободою распоряжения родители и поступаются в пользу детей, передавая им имение при жизни. Стало быть здесь в выделе выражается именно тот дарственный характер уступки, о котором упоминает закон.
Но как смотреть на благоприобретенное имение дарителя, когда оно по дарственной записи переходит не к чужеродцу, а к члену того же рода? Остается ли имение в таком случае благоприобретенным или становится родовым? Закон не разрешает этого вопроса положительно, указывая только некоторые, неполные данные к его разрешению. С первого взгляда казалось бы, что такое имение следует признавать родовым. В 397 статье сказано, что благоприобретенным имением почитается то, которое досталось покупкою, дарственною записью или другим укреплением из чужого рода. Не следует ли заключить отсюда, что и наоборот родовым почитается то, которое досталось каким либо укреплением из своего рода? С другой стороны, в 399 статье сказано, что родовым делается благоприобретенное имущество, когда оно переходит по завещанию к члену рода, который имел бы по закону право наследования; а духовное завещание есть тот же дар, только вступающий в силу по смерти дарителя (991 ст.).
