кону подчинить это новое крестьянское владение. Многие государственные люди, и в том числе Штейн, предвидели опасность разложения этой собственности при полной ее свободе; но либеральная партия взяла верх, — и мелкое землевладение подчинено было модным в ту пору началам французского законодательства. Вскоре же оказались гибельные последствия этого порядка — в крайнем развитии сельского пролетариата. Либеральные законодатели 1810 года упустили из вида, что неотчуждаемость и нераздельность, установленная главным образом в интересах феодального владения, обеспечивает и другие, существенные и непреходящие интересы сельского хозяйства, предупреждая последовательное раздробление участков; обеспечивает и интересы государственные, способствуя образованию крепкого и состоятельного сословия сельских землевладельцев, составляющего важную опору государственного порядка и источник народного богатства. Некоторые из германских государств стремились к ограничению пагубной свободы; но, после объединения Германии в 1872 году, издан, по мысли Бисмарка, общий для всей империи закон о поземельных книгах, еще решительнее устранивший все преграды к отчуждению и к раздроблению поземельной собственности. Тогда, в одной из провинций, в Ганновере, произошло примечательное явление. Ганноверские крестьяне, издавна отличавшиеся твердостью семейного и общественного быта, возбудили столь сильную агитацию против нового закона, что союзный парламент должен был уступить энергичному требованию ландтага и согласился дать Ганноверу специальный закон о нераздельном крестьянском участке, с тем, чтобы он мог сохраняться в одной семье, переходя натурою к одному, избранному по завещанию (anerbe), или к законному наследнику. Прочие наследники получают свои доли выкупными деньгами, на основании разумной оценки, которую может выдержать участок, без истощения. В законе определен нормальный размер такого участка (Bauerhof) по оценочной доходности, с тем, что от воли главы семейства зависит образовать участок и присвоить ему законную силу запискою в поземельную книгу (Hoferolle); однако эта записка не безвозвратная, и свойство Bauerhof’а может быть в последствии отменено по воле владельца. В первые же годы по издании закона из числа 100,000 крестьянских имуществ в Ганновере — записано на этом основании 60,000. — Пример ганноверцев не остался одиноким. За ним последовал в 1882 году подобный
