нымъ (ср. рѣшенія по д.д. Батуриной и Селепской въ Журн. Минист. Юстиц., окт. 1861 и февр. 1864 г.).
Но нашимъ законамъ, главное условіе законности есть незачатіе ребенка въ законномъ бракѣ, но рожденіе его при существованіи законнаго брака; въ этомъ случаѣ оставляются въ сторонѣ обстоятельства, предшествовавшія браку, если со стороны родителей не былъ возбужденъ вопросъ о сихъ обстоятельствахъ въ отрицаніе законности ребенка, или призваніемъ со стороны родителей заграждено изслѣдованіе сихъ обстоятельствъ. Слѣдуя симъ началамъ, Государственный Совѣтъ разрѣшилъ въ 1806 году дѣло Аксакова. Случилось, что вдова Васильева, умершаго 26 сентября 1836 года, вступила 0 февраля 1837 года, т. е. чрезъ 4 мѣсяца и 10 дней но смерти мужа, во второй бракъ съ Аксаковымъ, и чрезъ 98 дней послѣ сего второго брака, или черезъ 7 мѣсяцевъ и 18 дней по смерти перваго мужа, родила II мая 1837 года сына Николая, который записанъ въ метрической книгѣ рожденнымъ отъ Аксаковыхъ, и въ формулярномъ спискѣ у мужа матери своеіі названъ его сыномъ. По смерти отца Аксакова, вдова его предъявила право своего сына на наслѣдованіе послѣ Аксаковыхъ. Это послужило поводомъ къ спору, въ коемъ Аксаковы доказывали, что малолѣтній Николай, но естественному закону рожденія, долженъ почитаться сыномъ перваго мужа вдовы Аксаковой, Васильева, ибо зачатіе его относилось къ періоду брачной ея жизни съ Васильевымъ. Однако Государственный Совѣтъ призналъ его Аксаковымъ, принявъ на видъ, что онъ родился въ законномъ бракѣ матери его съ Аксаковымъ, и самъ отецъ Аксаковъ вытребовалъ на имя ого метрическое свидѣтельство изъ консисторіи и никогда но оспаривалъ законности его рожденія, а споръ родныхъ предъявленъ уже по прошествіи 2-хъ лѣтъ со смерти отца.
Отреченіе отца отъ ребенка, рожденнаго вь законномъ бракѣ, не можетъ быть произвольное, голословное и негласное: отецъ долженъ объявить свой споръ п доказать его. то-есть доказать, что, но обстоятельствамъ дѣла, рожденный подъ именемъ его ребенокъ не могъ отъ него произойти. Въ этомъ случаѣ законъ не даетъ юридическаго значенія одному подозрѣнію или сомнѣнію, доколѣ оно не перешло въ положительное убѣжденіе и не выразилось въ юридической формѣ. Младенецъ, рожденный въ законномъ бракѣ, вступаетъ, помимо вози родителей^ выізвѣстное законное состояніе, которое можно измѣнить и нарушить только прямымъ заявленіемъ и доказательствомъ. Несправедливо было бы думать, что отъ непосредственнаго, оси» > ван на го нерѣдко на одномъ подозрѣніи, происходящаго отъ страсти п отъ гнѣва на жену, усмотрѣнія отца зависитъ признаніе однихъ дѣтей, рожденныхъ женою его въ законномъ бракѣ, законными, а другихъ незаконными.—Если отецъ молчалъ, это молчаніе должно быть истолковано въ смыслѣ признанія законности; если онъ изъявлялъ въ чемъ либо свое сомнѣніе о законности ребенка, но нс спорилъ въ теченіе положенныхъ сроковъ или въ теченіе всей жизни,—его сомнѣніе, какъ бы достовѣрио ни было оно выражено въ кругѣ семейныхъ и частныхъ отношеній, не служить доказательствомъ незаконности ребенка (см. но сему предмету соображенія Сената по дѣлу Шнрал и Иаботина, Сб. Сен. рѣш. г. I, .V- 687).
