хотя бы въ питьи не было никакой другой опасности?
Кл. Почемужь не воспользоваться ему симъ средствомъ?
Аѳ. Такое упражненіе, имѣло бы удивительную легкость въ сравненіи съ нынѣшними опытами, какъ для одного человѣка, такъ и для многихъ вмѣстѣ въ большомъ или маломъ числѣ. И еслибъ кто изъ уваженія къ другимъ, боясь показаться предъ свѣтомъ, прежде нежели укрѣпится противъ всѣхъ страховъ, захотѣлъ бы въ уединеніи пріобрѣсть сію твердость; тотъ съ однимъ симъ питьемъ болѣе бы успѣлъ, нежели со всѣми другими пособіями; послѣ того полагаясь на природу свою и на стараніе, совершенно приготовленный, въ кругу многихъ собесѣдниковъ не убоится показать твердость свою при необходимомъ дѣйствіи питья; уже онъ не уступаетъ ему, но всегда имъ владѣетъ; онъ не сдѣлаетъ погрѣшности отъ забвенія, и не измѣнитъ добродѣтели. Опасаясь силы питья, которая преодолѣваетъ способности человѣка, онъ не позволитъ себѣ испить всей чаши до дна.
Кл. То есть будетъ умѣренъ.
Аѳ. Опять скажемъ такъ своему законодателю: правда, Богъ не далъ людямъ сего зѣлія страхъ наводящаго, и мы еще не обрѣли его. Очарованія сюда не входятъ:
хотя бы в питьи не было никакой другой опасности?
Кл. Почему ж не воспользоваться ему сим средством?
Аф. Такое упражнение, имело бы удивительную легкость в сравнении с нынешними опытами, как для одного человека, так и для многих вместе в большом или малом числе. И если б кто из уважения к другим, боясь показаться пред светом, прежде нежели укрепится против всех страхов, захотел бы в уединении приобрести сию твердость, тот с одним сим питьем более бы успел, нежели со всеми другими пособиями; после того полагаясь на природу свою и на старание, совершенно приготовленный, в кругу многих собеседников не убоится показать твердость свою при необходимом действии питья; уже он не уступает ему, но всегда им владеет, он не сделает погрешности от забвения, и не изменит добродетели. Опасаясь силы питья, которая преодолевает способности человека, они не позволит себе испить всей чаши до дна.
Кл. То есть будет умерен.
Аф. Опять скажем так своему законодателю: «Правда, Бог не дал людям сего зелья страх наводящего, и мы еще не обрели его. Очарования сюда не входят:
