Кл. Кажется такъ.
Аѳ. Но если кто въ продолженіи трехлѣтія всѣми способами по возможности старается, какъ можно, рѣже доспускать своего питомца до болѣзни, страха и печали, то не должно ли согласиться, что такимъ образомъ онъ содѣлаетъ сердце его благодушнымъ и кроткимъ.
Кл. Сіе ясно, почтенный иноземецъ, особенно если будутъ доставлять ему всѣ забавы.
Аѳ. Въ етомъ я не согласенъ съ тобою, почтеннѣйшій. По моему мнѣнію, сіе обыкновеніе угождать вкусу дѣтей есть величайшая для нихъ гибель; ибо она происходитъ въ началѣ воспитанія. Разсмотримъ, справедливо ли я говорю сіе?
Кл. Послушаемъ, что ты скажешь.
Аѳ. Рѣчь теперь у насъ идетъ о предметѣ не маловажномъ. Разсуди между нами, Мегиллъ. Я говорю, что для прямой жизни не должно ни гоняться за удовольстіями, ни убѣгать совершенно огорченій, но любить средину, которую мы прежде назвали веселонравіемъ. Сіе расположеніе души по изрѣченію оракула принадлежитъ только богамъ; и кто изъ насъ хочетъ быть богоподобнымъ, тотъ долженъ приближаться къ сему божественному свойству, не стремиться къ однѣмъ удовольствіямъ, будто никогда не встрѣтимся съ горестями, и не терпѣть сего во всякомъ другомъ, въ старомъ
Кл. Кажется так.
Аф. Но если кто в продолжение трехлетия всеми способами по возможности старается, как можно реже допускать своего питомца до болезни, страха и печали, то не должно ли согласиться, что таким образом он соделает сердце его благодушным и кротким.
Кл. Сие ясно, почтенный иноземец, особенно если будут доставлять ему все забавы.
Аф. В этом я не согласен с тобою, почтеннейший. По моему мнению, сие обыкновение угождать вкусу детей есть величайшая для них гибель, ибо она происходит в начале воспитания. Рассмотрим, справедливо ли я говорю сие?
Кл. Послушаем, что ты скажешь.
Аф. Речь теперь у нас идет о предмете немаловажном. Рассуди между нами, Мегилл. Я говорю, что для прямой жизни не должно ни гоняться за удовольстиями, ни убегать совершенно огорчений, но любить средину, которую мы прежде назвали веселонравием. Сие расположение души по изречению оракула принадлежит только богам, и кто из нас хочет быть богоподобным, тот должен приближаться к сему божественному свойству, не стремиться к одним удовольствиям, будто никогда не встретимся с горестями, и не терпеть сего во всяком другом, в старом
