останусь все тѣмъ же, какимъ былъ до сихъ поръ. И ты, Сократъ, не станешь отрицать этого. Да я и сейчасъ чувствую, что стоитъ мнѣ прислушаться къ его рѣчамъ, и у меня опять пойдетъ разладъ съ самимъ собой, и опять я буду переживать то же самое. Вѣдь, я невольно тогда долженъ соглашаться съ нимъ, что самъ я, нуждаясь во многомъ, пренебрегаю своими собственными интересами ради того, чтобы заниматься дѣлами аѳинскими, и я бываю вынужденъ тогда бѣжать отъ него, затыкая себѣ уши, словно отъ сиренъ, иначе, вѣдь, мнѣ такъ и пришлось бы состариться, сидя возлѣ него. И въ отношеніи къ нему одному испыталъ я то, чего, конечно, никто бы не заподозрилъ во мнѣ, — чувство стыда: я краснѣю только передъ нимъ, ибо я отлично сознаю свое безсиліе возразить ему что-нибудь или отказаться сдѣлать то, что онъ посовѣтуетъ. И однако, когда я ухожу отъ него, я опять не чувствую въ себѣ силы отказаться отъ погони за народной популярностью. Поэтому я избѣгаю его, а, когда вижу, мнѣ дѣлается больно, что мое поведеніе идетъ вразрѣзъ съ моими словами, порой даже у меня мелькаетъ желаніе, чтобы этого человѣка не было въ живыхъ, а, съ другой стороны, умри онъ, я знаю, я былъ бы еще несчастнѣе, такъ что я положительно теряю голову и не знаю, какъ мнѣ относиться къ этому человѣку.
XXXIII. Такое впечатлѣніе производитъ на меня да и на многихъ другихъ флейта этого сатира. Обратите же вниманіе, насколько справедливо мое сравненіе и какою дивною силою обладаетъ онъ. Увѣряю васъ, никто изъ васъ не знаетъ его, какъ слѣдуетъ, но разъ
останусь всё тем же, каким был до сих пор. И ты, Сократ, не станешь отрицать этого. Да я и сейчас чувствую, что стоит мне прислушаться к его речам, и у меня опять пойдет разлад с самим собой, и опять я буду переживать то же самое. Ведь, я невольно тогда должен соглашаться с ним, что сам я, нуждаясь во многом, пренебрегаю своими собственными интересами ради того, чтобы заниматься делами афинскими, и я бываю вынужден тогда бежать от него, затыкая себе уши, словно от сирен, иначе, ведь, мне так и пришлось бы состариться, сидя возле него. И в отношении к нему одному испытал я то, чего, конечно, никто бы не заподозрил во мне, — чувство стыда: я краснею только перед ним, ибо я отлично сознаю свое бессилие возразить ему что-нибудь или отказаться сделать то, что он посоветует. И однако, когда я ухожу от него, я опять не чувствую в себе силы отказаться от погони за народной популярностью. Поэтому я избегаю его, а, когда вижу, мне делается больно, что мое поведение идет вразрез с моими словами, порой даже у меня мелькает желание, чтобы этого человека не было в живых, а, с другой стороны, умри он, я знаю, я был бы еще несчастнее, так что я положительно теряю голову и не знаю, как мне относиться к этому человеку.
XXXIII. Такое впечатление производит на меня да и на многих других флейта этого сатира. Обратите же внимание, насколько справедливо мое сравнение и какою дивною силою обладает он. Уверяю вас, никто из вас не знает его, как следует, но раз
