Страница:Пир (Платон, Городецкий).pdf/94

можешь достигнуть тѣхъ же результатовъ однѣми своими рѣчами, безъ всякихъ инструментовъ. И въ самомъ дѣлѣ, когда мы слушаемъ какого-нибудь другого оратора, хотя бы даже и весьма искуснаго, мы, говоря откровенно, нисколько не трогаемся его рѣчами; напротивъ, когда кто-нибудь изъ насъ слушаетъ тебя или даже другого, передающаго твои рѣчи, хотя бы онъ и плохо говорилъ, — безразлично, будетъ ли это женщина, мужчина или юноша, всѣ мы поражаемся ими и приходимъ отъ нихъ въ восторгъ. Я, по крайней мѣрѣ, господа, если бы только не боялся показаться вамъ окончательно пьянымъ, подтвердилъ бы вамъ даже клятвой то поразительное дѣйствіе, которое эти рѣчи всегда производили и производятъ еще до сихъ поръ на меня. Когда я его слышу, сердце мое бьется еще сильнѣе, нежели у неистовствующихъ корибантовъ^[1], и изъ глазъ моихъ тогда невольно льются слезы, и я видѣлъ не разъ, что то же самое дѣлалось и со многими другими, кромѣ меня. Слушая Перикла^[2] и другихъ искусныхъ ораторовъ, я находилъ ихъ краснорѣчивыми, но ничего подобнаго отъ нихъ мнѣ не приходилось испытывать: душа моя тогда не волновалась и не возмущалась моимъ рабски-презрѣннымъ существованіемъ, а слушая этого Марсія, я приходилъ въ такое настроеніе, что я думалъ, — жить не стоитъ, разъ я

1. Корибанты — жрецы фригійской богини Кибелы. Ихъ служба богинѣ отличалась неистовымъ одушевленіемъ, сопровождавшимся шумной музыкой и военными плясками.
2. Платонъ не симпатизируетъ рѣчамъ Олимпійца-оратора отчасти за его политическіе взгляды.

Тот же текст в современной орфографии

можешь достигнуть тех же результатов одними своими речами, без всяких инструментов. И в самом деле, когда мы слушаем какого-нибудь другого оратора, хотя бы даже и весьма искусного, мы, говоря откровенно, нисколько не трогаемся его речами; напротив, когда кто-нибудь из нас слушает тебя или даже другого, передающего твои речи, хотя бы он и плохо говорил, — безразлично, будет ли это женщина, мужчина или юноша, все мы поражаемся ими и приходим от них в восторг. Я, по крайней мере, господа, если бы только не боялся показаться вам окончательно пьяным, подтвердил бы вам даже клятвой то поразительное действие, которое эти речи всегда производили и производят еще до сих пор на меня. Когда я его слышу, сердце мое бьется еще сильнее, нежели у неистовствующих корибантов^[1], и из глаз моих тогда невольно льются слезы, и я видел не раз, что то же самое делалось и со многими другими, кроме меня. Слушая Перикла^[2] и других искусных ораторов, я находил их красноречивыми, но ничего подобного от них мне не приходилось испытывать: душа моя тогда не волновалась и не возмущалась моим рабски-презренным существованием, а слушая этого Марсия, я приходил в такое настроение, что я думал, — жить не стоит, раз я

1. Корибанты — жрецы фригийской богини Кибелы. Их служба богине отличалась неистовым одушевлением, сопровождавшимся шумной музыкой и военными плясками.
2. Платон не симпатизирует речам Олимпийца-оратора отчасти за его политические взгляды.

86