удастся сказать что-нибудь такое прекрасное, готовъ былъ бы со стыда бѣжать куда-нибудь, если бы только было куда. Вѣдь, рѣчь Агатона напоминаетъ мнѣ о Горгіи; такъ что со мной случилось какъ-разъ то, что разсказано у Гомера: я боялся, какъ бы Агатонъ, заканчивая свою рѣчь, не пустилъ бы какъ-нибудь въ мою рѣчь головою Горгія[1], этого страшнаго оратора, и не превратилъ бы меня въ безгласный камень. И тутъ-то я понялъ, насколько я былъ смѣшонъ, вызвавшись вмѣстѣ съ вами съ своей стороны воздать хвалу Эросу и заявивъ себя мастеромъ въ эротическихъ дѣлахъ, совсѣмъ не понимая того, какъ нужно восхвалять что бы то ни было. Въ своей простотѣ я полагалъ, что о каждомъ восхваляемомъ предметѣ нужно говорить лишь правду, и что это — самое существенное, а затѣмъ выбрать изъ собранныхъ фактовъ наиболѣе выдающіеся и расположить ихъ по возможности въ надлежащемъ порядкѣ. И я черезчуръ уже былъ увѣренъ въ себѣ, что я буду говорить хорошо, полагая, что мнѣ извѣстно истинное умѣніе восхвалять что бы то ни было. Но совсѣмъ не въ этомъ, повидимому, заключается истинный способъ похвалы какой-нибудь вещи, но — въ томъ, чтобы приписывать ей по возможности наилучшія и наивеличайшія качества, такова ли она въ дѣйствительности или нѣтъ, приписывать хотя бы даже ложь, безразлично. Вѣдь, заранѣе было
- ↑ Од. XI, 632. Горгій, извѣстный риторъ и философъ, особенно процвѣталъ около 496—400 гг. до Р. X., жилъ до глубокой старости. Въ философіи ученикъ Эмпедокла, въ риторикѣ Тизія изъ Сиракузъ.
удастся сказать что-нибудь такое прекрасное, готов был бы со стыда бежать куда-нибудь, если бы только было куда. Ведь, речь Агатона напоминает мне о Горгии; так что со мной случилось как раз то, что рассказано у Гомера: я боялся, как бы Агатон, заканчивая свою речь, не пустил бы как-нибудь в мою речь головою Горгия[1], этого страшного оратора, и не превратил бы меня в безгласный камень. И тут-то я понял, насколько я был смешон, вызвавшись вместе с вами с своей стороны воздать хвалу Эросу и заявив себя мастером в эротических делах, совсем не понимая того, как нужно восхвалять что бы то ни было. В своей простоте я полагал, что о каждом восхваляемом предмете нужно говорить лишь правду, и что это — самое существенное, а затем выбрать из собранных фактов наиболее выдающиеся и расположить их по возможности в надлежащем порядке. И я чересчур уже был уверен в себе, что я буду говорить хорошо, полагая, что мне известно истинное умение восхвалять что бы то ни было. Но совсем не в этом, по-видимому, заключается истинный способ похвалы какой-нибудь вещи, но — в том, чтобы приписывать ей по возможности наилучшие и наивеличайшие качества, такова ли она в действительности или нет, приписывать хотя бы даже ложь, безразлично. Ведь, заранее было
- ↑ Од. XI, 632. Горгий, известный ритор и философ, особенно процветал около 496—400 гг. до Р. X., жил до глубокой старости. В философии ученик Эмпедокла, в риторике Тизия из Сиракуз.
