бы этотъ послѣдній оказался бы плохимъ и не обладающимъ добродѣтелью, то и въ этомъ случаѣ онъ былъ бы прекрасенъ. Ибо и этотъ опять-таки, насколько это зависитъ отъ него, какъ бы показалъ, что ради добродѣтели и ради возможности сдѣлаться лучше, онъ готовъ для всякаго на все, а это опять-таки прекраснѣе всего. Такимъ образомъ, во всякомъ случаѣ прекрасно оказывать ласки ради добродѣтели.
Это — Эросъ небесной богини, и самъ онъ небесный и очень цѣнный и для государства и для частныхъ лицъ, такъ какъ онъ заставляетъ и любящаго и любимаго обращать много вниманія на свою собственную добродѣтель. Всякая другая любовь — Эросъ другой богини, всенародной. Вотъ что, сказалъ онъ, дорогой Федръ, могу предложить тебѣ о любви безъ приготовленія.
Когда же Павзаній сдѣлалъ паузу (выражаться такими созвучіями учатъ меня мои риторы), долженъ былъ, какъ разсказывалъ Аристодемъ, говоритъ Аристофанъ. Но на него какъ-разъ въ это время, или отъ пресыщенія или отъ какой-нибудь другой причины, напала икота, и онъ не былъ въ состояніи говорить, а поэтому онъ обратился къ врачу Эриксимаху, возлежавшему случайно сейчасъ за нимъ, и сказалъ: «Эриксимахъ, ты долженъ или избавить меня отъ икоты или произнесть рѣчь вмѣсто меня, пока она не пройдетъ». Эриксимахъ возразилъ: «Но я сдѣлаю то и другое. Я буду говорить вмѣсто тебя, а ты, когда поправишься, скажешь вмѣсто меня. А если, пока я буду говорить, пройдетъ икота, коли ты задержишь на нѣкоторое время дыханіе, пре-
бы этот последний оказался бы плохим и не обладающим добродетелью, то и в этом случае он был бы прекрасен. Ибо и этот опять-таки, насколько это зависит от него, как бы показал, что ради добродетели и ради возможности сделаться лучше, он готов для всякого на всё, а это опять-таки прекраснее всего. Таким образом, во всяком случае прекрасно оказывать ласки ради добродетели.
Это — Эрос небесной богини, и сам он небесный и очень ценный и для государства и для частных лиц, так как он заставляет и любящего и любимого обращать много внимания на свою собственную добродетель. Всякая другая любовь — Эрос другой богини, всенародной. Вот что, сказал он, дорогой Федр, могу предложить тебе о любви без приготовления.
Когда же Павзаний сделал паузу (выражаться такими созвучиями учат меня мои риторы), должен был, как рассказывал Аристодем, говорит Аристофан. Но на него как раз в это время, или от пресыщения или от какой-нибудь другой причины, напала икота, и он не был в состоянии говорить, а поэтому он обратился к врачу Эриксимаху, возлежавшему случайно сейчас за ним, и сказал: «Эриксимах, ты должен или избавить меня от икоты или произнесть речь вместо меня, пока она не пройдет». Эриксимах возразил: «Но я сделаю то и другое. Я буду говорить вместо тебя, а ты, когда поправишься, скажешь вместо меня. А если, пока я буду говорить, пройдет икота, коли ты задержишь на некоторое время дыхание, пре-
