лениям и проявлениям, животное. Эта часть, названная нами импульсивным человеком, всегда может быть подчинена собственно человеку, человеку-воли, при условии, однако, чтобы он научился пользоваться ею, а не уподоблялся животному, слепо подчиняющемуся всем бессознательным побуждениям.
Рассмотрим теперь в подробности, каковы бывают эти побуждения.
Все, что мы сказали до сих пор об устройстве человека, носило характер тройственности (фабрики, плексусы и пр.), поэтому мы можем ожидать, что такой же характер имеют и все происходящие в нем явления.
При испуге, ожидании чего-либо страшного (экзамены, смотр, учение) — человек чувствует тяжесть в желудке, в моменты любовных объяснений, напротив, — в сердце. При решении трудного вопроса — такое же ощущение замечается в голове.
Это элементарное наблюдение является ключом к психологии Пифагора и Платона, восстановленной благодаря трудам Фабра д’Оливе.
Итак, человек тройственен и триедин, когда он вполне развит в психологическом смысле, между тем как у громадного большинства людей из имеющихся трех интеллектуальных центров развит один или два.
Первая задача человека, изучающего Практическую Магию, состоит в том, чтобы научиться давать себе ясный отчет во всех происходящих в организме импульсах, у меть усиливать или сдерживать их по желанию.
Подобно тому, как человек воспринимает впечатления внешнего мира посредством органов чувств, точно так же он действует на внешний мир посредством соответственных органов: взгляда (глаза), слова (гортань), жеста (рука) и пр. Это — органы выражения. Внимательное изучение покажет нам, что, хотя воля и может действовать свободно на все эти органы, тем не менее каждый из них приурочен к одному из рассмотренных нами центров существа человеческого.
Так, глаза принадлежат собственно человеку, человеку-воли, для которого взгляд служит главным средством выражения. Поэтому-то взгляд первый и претерпевает изменение в случаях сумасшествия, опьянения, сомнамбулизма и пр.
Гортань, как орган речи, — принадлежит, главным образом, разумной части человеческого существа, названного нами психическим[1].
Руки, как орган жеста, который, будучи запечатлен, становится письмом — принадлежат груди, точно так же как ноги — принадлежат животу. Все эти органы выражения повинуются человеку-воли и рефлексам, как мы это только что показали, говоря о пощечине.
Когда мы бродим бесцельно или идем знакомой дорогой — воле нечего делать, и низшие рефлексы одни руководят движениями, то же самое происходит, когда мы заняты привычным ручным трудом.
Нередко мы произносим заученные наизусть слова: молитвы, стихи и пр., совершенно, как говорится, не шевеля мозгами. Во всех этих случаях действует импульсивный человек.
Рефлексы можно дрессировать, как дрессируют животных, путем приучения их к известной деятельности, и идеалом многих является автоматическое исполнение своих обязанностей, при достижении чего они считают себя счастливыми.
Такой субъект не представляет идеального человека — это автомат, а не разумное существо.
Величайший враг Магии — импульсивный человек. Надо уметь подчинять духу эту часть своего существа, несмотря ни на какие ее протесты, — как источник всех компромиссов с совестью и подлостью.
Тот, кто подчиняет бессмертное смертному, огрубевает, становится рабом материи и тем самым задает себе в будущем громадную работу, как следствие теперешней беспечности.
Импульсивный или рефлективный человек тройственен, он бывает: инстинктивным, сентиментальным или интеллектуальным, но, во всяком случае, он прежде всего пассивен.
Инстинктивный тип — пассивно исполняет свою привычную работу или чужую волю, но никогда не действует сам по себе. Это, по определению Кондильяка, человек-машина, если хотите, это субъект, вечно находящийся в сомнамбулическом сне.
- ↑ М. Vurgey — прекрасно описал роль гортани с этой точки зрения.
