государства, да приблизительно около 45-ти угодников местночтимых, что для державы, желавшей играть роль «единого на земле православного царства», было, конечно, далеко недостаточно.
В виду этого московским царям для поддержания своей репутации необходимо было усиленно позаботиться о пополнении русских святцев достаточным количеством собственных святых.
И вот сподвижник Грозного, митрополит московский Макарий, исполняя требование царя, созывает в 1547 году церковный собор, на котором причисляются к лику святых сразу 23 человека[1].
Но «самодержцу всеа Руси», уже: венчанному на царство по обряду императоров византийских и придумавшему себе родословную от римского кесаря Августа, было, разумеется, такого количества новых угодников еще недостаточно, и по окончании собора 1547 года он обращается «с молением к святителям Российского царствия» к митрополиту, архиепископам и епископам, «да койждо их во своих пределах, порученных им, — во градех и в монастырях, и в пустынех, и во весех, — известно пытает и обыскивает о великих новых чудотворцех священными соборы и игумены и священники и иноки и пустынники и князми и боляры и богобоязнивыми людми, где которые чудотворцы прославилися великими чудесы и знамении, от коликих времен и в каковы лета»[2].
Святители поспешили исполнить это поручение «с радостию духовною и вожделением сердечным», и в 1549 году был созван новый собор, на котором канонизовано еще 16 угодников.
Грозному, однако, и этого было мало. По его настойчивому желанию, уже после соборов митрополит Макарий и его преемники причисляют к лику святых еще 34 человека, и, таким образом, к концу царствования Грозного в русских святцах скопилось уже 137 своих русских угодников.
Преемники Ивана Грозного продолжали дело канонизации святых с неменьшим усердием, и за пространство времени от собора 1549 года до учреждения синода было возведено во святые: еще 146 человек, причем цифру эту далеко нельзя считать точной, так как до сих пор нет полного списка русских святых, и многие нз них, особенно те, которым празднуется в разных медвежьих углах России, остаются известными только окрестному населению.
