Как раз в то время, когда на Руси насаждалось христианство, среди князей начало проявляться стремление поднять собственное значение в глазах народа и поставить себя в положение не только предводителя наемной дружины, приглашенной за деньги охранять народ от внешних и внутренних врагов (как было до тех пор), а настоящего властелина, князя в том смысле, как стал он пониматься впоследствии.
Сила оружия, к которой прибегали для этого князья, оказывала, конечно, на народ свое действие, но этот способ подчинения народных масс требовал постоянного напряжения, исключительной зоркости наблюдения, значительного количества преданных людей, готовых по первому знаку броситься с мечом на беззащитное население, и все же не вполне достигал цели.
Насилием можно было заставить народ повиноваться, но оно не могло бы предотвратить глухого недовольства, которое при случае превратилось бы и в открытое восстание против власти.
Совершенно другое было бы дело, если б подданные сами признали себя существами неизмеримо низшими своих князей, сознательно поставили своих властителей на недосягаемую высоту, как неких божеств: тогда бы они исполняли их волю безропотно и беспрекословно.
Внедрить такое сознание даже и в головах еще младенчески простодушного народа было, разумеется, не так-то легко.
Правда, христианство успело уже бросить в массы русского народа свои излюбленные идеи, что «власти от бога учинены суть», что им надлежит повиноваться «не токмо за гнев, но и за совесть», что «противляяйся власти божию повелению противляется» и пр.
Но князья понимали, что всего этого недостаточно, что, в сущности, для полуязыческого еще населения Руси гораздо большее значение имело бы то, если б его правители сами сделались в глазах своих подданных до некоторой степени богами.
И так как у мелких наших тогдашних князьков не хватало смелости (а, может быть, и догадки) прямо объявить себя — подобно восточным деспотам и римским императорам — состоящими еще при жизни в сонме бессмертных, то они избрали другой, несколько кружный, но более доступный им путь: сопричислять к лику святых своих умерших сородичей.
Расчет их был совершенно правилен: если и в настоящее время темные народные массы воздают разным угодникам чисто
