Лютеранское вероисповедание Иоасаф не называл иначе, как «проклятый лютеранизм» и вопреки церковным правилам велел переходящих в православие лютеран перекрещивать, а не мазать только миром.
Не легко жилось при таком архиерее и его мирской пастве: за всякое ничтожное нарушение церковных постановлении вызов в консисторию, плети, заточение в монастырь и т. п.
Один, напр., молодой парень — Нестор вздумал погадать и попал на послушание в Святогорский монастырь.
Впрочем, пастве доставалось от Иоасафа не за одни только религиозные прегрешения: верный своим полицейско-охранительным взглядам, он строго преследовал крестьян и за неповиновение власти и за подстрекательство к злым умыслам, и за воровство и конокрадство[1].
Все эти отрицательные качества Иоасафа, зафиксированные его указами и резолюциями, не оспаривает и составитель его жития, священник В. А. Борисов, но объясняет их отчасти духом времени, отчасти «внутренним жаром души святителя, стремившегося привести грешника к сознанию своего греха и исправлению»[2].
Этого «жара» можно бы, конечно, и не ставить Иоасафу в вину, если б он согревал его одного, но от этого «жара» было жарко, и даже чересчур, и всем окружающим его, на которых щедро сыпались святительские батоги, плети и шелепы.
Правда, тот же иерей Борисов уверяет, что для тогдашних людей это были пустяки, что они даже предпочитали нещадное битье плетьми штрафам, а наказание шелепами считали прямо ни во что; но если бы такие святительские взыскания не казались страшными, то провинившиеся не скрывались бы по несколько лет в бегах, чтобы только избежать архиерейской расправы, а между тем в архивных делах того времени то и дело встречаются сообщения, что обвиняемый скрылся, находится в бегах и т. п.
Таким образом, выходящая из ряда жестокость Иоасафа остается доказанною, и приходится только удивляться, как могли возвести во святые такого зверя-архиерея, когда по учению церковному только милостивые помилованы будут.
Личность патриарха Гермогена также обрисована его современниками.
