кров и другие принадлежности при погребении, чего при прежних владыках никогда не бывало. Поэтому духовенство просило Александра отменить все эти новины, что тот и исполнил упомянутой грамотой.
Из этого документа личность угодника представится, конечно, иною, но зато будет более верна исторически.
Макарий калязинский (17 марта и 26 мая) канонизован собором 1547 года; Макарий унженский (25 июля) — патриархом Филаретом на соборе в августе 1619 года; Максим тотемский (16 января) — архиепископом великоустюжским Иосифом; Митрофан воронежский (23 ноября) — синодом 25 июня 1832 г.; Михаил клопский (11 января) — собором 1547 года; Михаил тверской (22 ноября) — собором 1549 года. Кроме того, сопричислены были к лику святых, но с установлением местного только празднования: Макарий жабынский (22 января) — синодским, указом в конце 1887 года; Максим московский (13 августа и 11 ноября) — собором 1547 года и Михаил, Константин и Феодор муромские (21 мая) — тем же собором[1].
Церковные жития этих святых настолько шаблонны, бесцветны и противоречивы данным истории, что не заслуживают решительно никакого внимания.
Единственное исключение нужно сделать для жития Максима тотемского. Выше было рассказано, как неохотно был канонизован этот угодник, один из двух представителей белого духовенства, удостоившихся попасть в среду канонизованных царей, великих князей, бояр, митрополитов, епископов и целой плеяды монахов.
Эта как бы вынужденность канонизации Максима сказалась, и на его житии.
В то время, как даже рядовым монахам, которых и время жизни хорошенько неизвестно, писались жития в 2—3 страницы, а таким, святым, как Феодосий углицкий или Иоасаф белгородский посвящены целые десятки листов, иерею Максиму посвящено буквально несколько строк.
Вот все житие его целиком:
«Блаженный Максим, тотемский священник, юродствовал 45 лет; преставился 1650 года, января 16 числа. Мощи его под
- ↑ Голубинский, «История канонизации», стр. 198, 100, 123, 101, 136, 176, 104.
