не осталось, но из дальнейшего контекста выясняется, что это произошло потому, что местный губернатор поспешил опечатать имущество владыки и увез к себе в канцелярию.
А в имуществе этом, как видно из описи, было одних золотых свыше 200, не говоря о других монетах, серебряной посуде, дорогих материях и других ценностях.
Таким образом о нищете Иннокентия не может быть и речи[1].
Иаков боровицкий (23 октября), внесенный в синодский «Месяцеслов», как канонизованный к общецерковному празднованию святой, не только никогда не был таковым, но документально известно, что ходатайство о сопричислении его к лику святых было отклонено еще митрополитом московским Макарием в 1544 году и после того не возбуждалось; Иаков галичский (30 мая), Иоанн, Стефан и Петр казанские (24 января и 24 марта), Иулиания вяземская (21 декабря) и Иулиания лазаревская (2 января) даже и не считаются святыми, а просто почитаемыми усопшими; никогда не были канонизованы, хотя и почитаются за святых; Иоанн и Феодор киевские (12 июля), Иоанн московский (3 июля), Иоанн и Феодор суздальские (8 июня и 15 октября), Иоанн угличский (19 мая), Иулиания Ольшанская (6 июля и 22 сентября), Иаков железноборовский (11 апреля и 5 мая), Иаков и Иоанн менюшские (24 июня) и Иоасаф спасокаменский (10 сентября); Иоанн и Прокопий устюжские хотя и канонизованы собором 1547 года, но празднование им (29 мая и 8 июля) установлено только местное, а не общецерковное[2].
Что касается жизнеописаний этих угодников, то у некоторых святых (напр. Иоанна галичского) их совсем нет; о других — биографические сведения так скудны и перепутаны, что по ним нельзя установить даже возраст угодника (напр., Иаков и Иоанн менюжские по одному списку жития младенцы, а по другому — отроки[3]; в-третьих — описываются лица, совсем не существовавшие (напр., младенец Иоанн и отец его Феодор — варяги, о которых упоминалось выше); во всех остальных — перепутанная хронология и самое невероятное баснословие.
