ного угодника, в свой «Верный месяцеслов» и установив ему общецерковное празднование 14 июня.
Евфимий новгородский (11 марта), Евфимий суздальский (1 апреля и 4 июля) и Евфросин псковский (15 мая) были канонизованы Макарьевским собором 1547 года к общецерковному празднованию, но в 1682 году последний угодник был патриархом Иоакимом, так сказать, разжалован и низведен в разряд местных святых[1].
Причина была та же, что и к отмене празднества Анне кашинской: житие ЕвФросина восхваляло сугубую (т.-е. двойную, а не тройную) аллилуию, за которую крепко держались старообрядцы.
Более близкие к нашему времени владыки нашли другой способ и сохранить угодника и вырвать сильное доказательство из рук старообрядцев: они просто объявили житие ЕвФросина измышленным[2], но Иоакиму такой путь, видимо, не пришел в голову, и он не придумал ничего другого, как, печатая в 1682 году новое издание церковного устава, поместить в приложенном к нему месяцеслове ЕвФросина в числе лишь местно-празднуемых святых.
Судя по житию, Евфросин является типичным представителем того монашества, которое крепко держится за старину и отрицательно относится ко всяким новшествам, даже самым невинным.
Вот, напр., что пишет он между прочим в предсмертном завещании своем инокам основанного им монастыря:
«Женам не бывать в монастыре, бани не иметь; немецких одежд не носить монахам, ни шуб с пухом»[3].
Несмотря на то, что этот документ несравненно апокрифичнее осужденного Василиева жития Евфросина (ибо кто же в XV веке, когда жил Евфросин, носил в России немецкое платье), однако он очень охотно включается и в обновленные жития святых: затхлый консерватизм завещания Евфросина так ведь близок сердцам наших пастырей.
Евфимий и Харитон сянжемские (20 января и 28 сентября), Елеазар анзерский (13 января), Ефрем новоторжский
