Даниил московский, ради личных выгод, соединялся то с одним князем, то с другим, изменяя первому: сначала шел с братом Андреем против старшего брата Димитрия, потом пошел против Андрея с тверским и переяславским князьями, наконец напал и на Переяславль, одолел князя Константина Романовича, перебил его бояр и массу простых людей и хитростью захватил в плен самого Константина, найдя среди приближенных последнего какого-то изменника[1].
Довмонт псковский, по происхождению литовец, не раз выступал с псковской ратью против своего прежнего отечества, взял однажды в плен даже родную тетку, жену князя Герденя, разграбив при этом и его имущество, охотно шел войной, куда ни позовут, и не щадил даже побежденного врага, а опустошал его страну, разоряя и избивая мирное население, как было после победы над ливонцами[2].
Правда, все это было в духе того времени, но что можно найти святого в подобных поступках?
Даниил переяславский (7 апреля) канонизован патриархом Никоном в 1653 году[3].
Житие его является одним из лучших произведений агио-биографической литературы: по отзыву Карамзина оно «написано не без искусства, умно и приятно»[4].
В житии этом рисуется между прочим картинка той распущенности нравов, какая царила в монастырях во времена Даниила, т.-е. в первой половине XVI века: пьянство, разврат, многодневные отлучки из монастыря в гости, прием гостей у себя в келии, даже женщин, стремление к роскоши, — вот чем отличалась иноческая жизнь.
К сожалению, это «приятно написанное» житие не избежало недостатка, общего всем другим житиям, менее искусным: в рассказе об открытии мощей Даниила говорится, что преподобного увидели «аки жива суща».
Между тем дошедшее до нас донесение патриарху архимандрита, производившего обследование мощей Даниила, гласит:
