только тело, неизвестно, которому из двух угодников принадлежавшее и достаточно уже разрушившееся, но церковное житие, не смущаясь этим, говорит, что «по нетлению их несомненно, что угодники эти достигли высокой степени совершенства».
Однако, когда пришлось подтвердить фактами богоугодность жизни Вассиана и Ионы, то составитель жития не мог сказать ничего и ограничился лишь общею фразою, что о том, «как совершалось преспеяние их в духовной жизни, не сохранилось известий»[1].
Такая скромность объясняется, конечно, тем, что Петр не долюбливал разных, выражаясь апостольским языком, «бабиих басен».
Произойди канонизация Вассиана и Ионы пораньше, в сказаниях о них оказалась бы масса всяких подробностей, более или менее невероятных.
Вассиан тиксненский (12 сентября) никогда канонизован не был и неизвестно даже, когда и при каких обстоятельствах началось даже местное празднование ему[2].
Церковное житие его резко выделяется среди других литературных произведений этого рода полным отсутствием легендарного элемента: здесь нет ни бесов, ни видений, ни затейных чудес, да и вообще относительно исцелений говорится глухо, что они проявились во время моровой язвы 1647 года[3].
Такой необычайный стиль жития объясняется, конечно, тем, что мощи Вассиана находятся не в монастыре, а в приходской церкви: монашествующие жизнеописатели изложили бы биографию угодника иначе.
Официальной канонизации Владимира равноапостольного, как выше упоминалось, не было, и существует лишь предположение, что празднование ему 15 июля установил Александр Невский, одержавший в этот день победу над шведами при Ижоре[4].
Биография князя Владимира также достаточно всем известна из истории, но в церковном житии опускаются, конечно, те исто-
