II.
Больших заблуждением было бы однако думать, что умножением количества русских святых интересовались исключительно только цари, великие князья и прочее, выражаясь языком летописей, княжье; не меньший интерес к этому делу проявляли и некоторые другие классы населения, и в первую очередь, конечно, духовенство, как высшее, так и низшее.
Само собою разумеется, что побуждения, которыми в данном случае руководилось это последнее сословие, были совершенно отличны от тех, какие оказывали воздействие на царскую и княжескую власть.
Без сомнения, представители высшего духовенства, усердствуя над открытиями и прославлением новых угодников, имели в виду и кое-какие политические цели, но главным побуждением для них, как и для всего остального духовенства, были все же интересы личные, частью материальные (или, точнее сказать, карманные), частью основанные на вопросах честолюбия.
Благополучие церковных иерархов, — всех этих епископов, архиепископов, митрополитов, экзархов, патриархов, — всецело зависело от прочности царского трона: твердо стояли цари, крепко было положение и этих властей церковных.
Естественно, что последние старались всячески поддерживать первых во всех предначинаниях их, не считаясь решительно ни с чем, даже с правилами церковными, которые, по их же собственному учению, должны пребывать незыблемыми.
История сохранила массу примеров подобной угодливости.
Вот наиболее характерные из них.
В начале XIV века, когда московские князья приступили к так называемому собиранию Руси (т.-е. — сказать прямее — к захвату владений у более слабых удельных князей), Ивану Даниловичу Калите крайне хотелось переманить к себе, в Москву, митрополита, главу тогдашней русской церкви, пребывание которого в этом, тогда совершенно еще незначительном городке, придало бы последнему вид столицы и принесло целый ряд материальных выгод.
И митрополит Петр (впоследствии причисленный к святым) очень охотно исполняет это желание Калиты и переселяется из Владимира в Москву, несмотря на то, что подобные переселения категорически воспрещены 82-м правилом Карфагенского собора[1].
- ↑ Голубинский, «История русской церкви», т. II, стр. 140.
