гием, спустя 51 год, оказалось, что нетленные тела уже «мощами лежаи», т.-е. остались одни кости, так что Георгий мог вынуть руку Бориса и благословлять ею князей Изяслава, Святослава и Всеволода, причем при этом благословении отвалился один из ногтей.
А в нашествие монголов мощи уже окончательно куда-то «скрылись», т.-е. вероятнее всего совершенно истлели[1].
Варлаам керетский, которому установлено празднование 6 ноября, считается даже не святым, а просто почитаемым усопшим, и ему, как выше сказано, указом самого же синода от 31 мая 1727 г., воспрещено петь молебны, как угоднику[2].
Биографических сведений о нем не сохранилось, но в приведенном указе имеется характерный рассказ об обследовании его мощей, показывающий, как совершались акты подобного рода.
Архиепископ холмогорский Варнава предписал Соловецкому монастырю освидетельствовать мощи Варлаама, погребенного в Керетской волости, Кемского уезда.
О результатах свидетельствования были представлены ему два, совершенно не согласные между собою донесения.
Посланный от монастыря иеромонах, производивший осмотр «с прочими иереи и со иеродиаконы, при всенародном собрании», доносил:
«Обрели де преподобного Варлаама в часовне, в земле, глубиною аршина в полтора, не во гробе, но просто лежаща, токмо де одежда на нем монашеска обветшала, а во оных (одеждах) кости ветхие, и основание и подобие все человеческое, кроме благоухания, якоже и прочих усопших кости лежат».
А священник Керетской волости со своей стороны сказкою показал:
«Преподобного де Варлаама из земли выкопали и обрели в поморской керёжке (сани для езды на оленях), облачен в черном русском кафтане, и оная де керёжка вся изгнила, а кафтан и мощи его и на главе его власы и брада — все цело; а благоухания де тогда в часовне никакова от мощей его не было, а как оные его мощи из земли вынули и внесли в церковь великомученика Георгия, а из церкви в олтарь, и оный де иеромонах Иона с десятским досматривали, и тогда де от мощей его благоухание было видимо
