Живутъ еще: снискалъ онъ лаской ихъ любовь;
И Ключникъ живъ еще! Въ струящуюся кровь
Тогда-же омочилъ я прадѣдовскій, длинный,
Завѣтный мой палашъ, мой Ножикъ-перочинный,
Какъ всѣ его зовутъ. (Чай, панъ слыхалъ о немъ?
На сеймахъ и вездѣ, по ярмаркамъ кругомъ,
Давно извѣстенъ онъ). Я далъ себѣ присягу
Весь вѣкъ Соплицамъ мстить, пока въ могилу лягу.
И вотъ ужъ сколько лѣтъ преслѣдую я ихъ:
Въ Варшавѣ посадилъ на Ножикъ мой троихъ,
Четвертаго поймалъ въ Кореличахъ на рынкѣ,
Двоихъ подъ Краковомъ убилъ на поединкѣ,
Во Львовѣ одного; обшарилъ цѣлый свѣтъ;
А что ушей посѣкъ — о, имъ и счету нѣтъ!
Остался лишь одинъ и живъ, и цѣлъ на свѣтѣ —
Тому Соплицѣ братъ, уваженный въ повѣтѣ,
Богачъ, тебѣ сосѣдъ, Соплица панъ-Судья…
И замокъ нашъ ему? Нѣтъ, Графъ, не вѣрю я,
Не вѣрю, чтобы смѣлъ сюда занесть онъ ногу,
Кровь стольника стереть съ высокаго порогу
Нечистымъ сапогомъ! Нѣтъ, этому не быть!
Покамѣстъ я могу хоть пальцемъ шевелить
И двигать свой палашъ, свой Ножикъ-перочинный —
Не будетъ паномъ здѣсь Соплица ни единый!“
— „Да, подлинно“, сказалъ, прослушавъ повѣсть, Графъ:
„Преданье хоть куда! Ты въ-самомъ-дѣлѣ правъ:
Мы замокъ отстоимъ; я чтилъ его не даромъ,
Любилъ руины тѣ“, онъ такъ добавилъ съ жаромъ:
„Хоть и не зналъ, что здѣсь, межъ самыхъ этихъ стѣнъ,
Случилось столько битвъ и драматичныхъ сценъ.
Гервазъ! когда права на замокъ мы докажемъ,
Ты будешь мой марграфъ, ты будешь замка стражемъ.
Живут ещё: снискал он лаской их любовь;
И Ключник жив ещё! В струящуюся кровь
Тогда же омочил я прадедовский, длинный,
Заветный мой палаш, мой Ножик-перочинный,
Как все его зовут. (Чай, пан слыхал о нём?
На сеймах и везде, по ярмаркам кругом,
Давно известен он). Я дал себе присягу
Весь век Соплицам мстить, пока в могилу лягу.
И вот уж сколько лет преследую я их:
В Варшаве посадил на Ножик мой троих,
Четвёртого поймал в Кореличах на рынке,
Двоих под Краковом убил на поединке,
Во Львове одного; обшарил целый свет;
А что ушей посёк — о, им и счёту нет!
Остался лишь один и жив, и цел на свете —
Тому Соплице брат, уваженный в повете,
Богач, тебе сосед, Соплица пан-Судья…
И замок наш ему? Нет, Граф, не верю я,
Не верю, чтобы смел сюда занесть он ногу,
Кровь стольника стереть с высокого порогу
Нечистым сапогом! Нет, этому не быть!
Покамест я могу хоть пальцем шевелить
И двигать свой палаш, свой Ножик-перочинный —
Не будет паном здесь Соплица ни единый!“
— „Да, подлинно“, сказал, прослушав повесть, Граф:
„Преданье хоть куда! Ты в самом деле прав:
Мы замок отстоим; я чтил его не даром,
Любил руины те“, он так добавил с жаром:
„Хоть и не знал, что здесь, меж самых этих стен,
Случилось столько битв и драматичных сцен.
Герваз! когда права на замок мы докажем,
Ты будешь мой марграф, ты будешь замка стражем.
