Динархъ, иные за кровь, какъ Критій, иные за духъ, иные за единицу, какъ Пиѳагоръ; древніе также думаютъ различно. Сколько мнѣній объ этомъ предметѣ! сколько разсужденій философовъ и софистовъ, которые больше между собою спорятъ, чѣмъ находятъ истину!
2. Но пусть были бы они несогласны между собою относительно души, — по крайней мѣрѣ, согласно учили о прочихъ предметахъ! Между тѣмъ, одинъ признаетъ удовольствіе благомъ души, другой — зломъ, иной чѣмъ-то среднимъ между благомъ и зломъ. Далѣе, одни говорятъ, что природа души безсмертна, другіе, — что она смертна, третьи, что она существуетъ на короткое время; одни низводятъ ее въ состояніе животныхъ, другіе — разлагаютъ въ атомы; одни утверждаютъ, что она переходитъ въ тѣла трижды, другіе назначаютъ ей такое странствованіе въ продолженіе трехъ тысячъ лѣтъ: тѣ, которые сами не живутъ и ста лѣтъ, обѣщаютъ душѣ три тысячи лѣтъ существованія! Какъ назвать эти мнѣнія? He химерою ли, какъ мнѣ кажется, или глупостію, или безуміемъ, или нелѣпостію, или всѣмъ этимъ вмѣстѣ? Если они нашли какую-нибудь истину, то пусть бы они одинаково мыслили, или говорили согласно другь съ другомъ: тогда и я охотно соглашусь съ ними. Но когда они разрываютъ, такъ-сказать, душу, превращаютъ ее — одинъ въ такое естество, другой въ другое, и подвергаютъ различнымъ преобразованіямъ вещественнымъ: признаюсь — такія превращенія пораждаютъ во мнѣ отвращеніе. To я безсмертенъ, и радуюсь; то я смертенъ, и плачу; то разлагаютъ меня на атомы: я становлюсь водою, становлюсь воздухомъ, становлюсь огнемъ; то я не воздухъ и не огонь, но меня дѣлаютъ звѣремъ, или превращаютъ въ рыбу, и я дѣлаюсь братомъ
Динарх, иные за кровь, как Критий, иные за дух, иные за единицу, как Пифагор; древние также думают различно. Сколько мнений об этом предмете! Сколько рассуждений софистов, которые больше между собою спорят, чем находят истину!
2. Но пусть были бы они несогласны между собою относительно души, — по крайней мере, согласно учили о прочих предметах? Между тем, один признает удовольствие благом души, другой — злом, иной чем-то средним между благом и злом. Далее, одни говорят, что природа души бессмертна, другие, — что она смертна, третьи, что она существует на короткое время; одни низводят ее в состояние животных, другие — разлагают в атомы; одни утверждают, что она переходит в тела трижды, другие назначают ей такое странствование в продолжение трех тысяч лет: те, которые сами не живут и ста лет, обещают душе три тысячи лет существования! Как назвать эти мнения? Не химерою ли, как мне кажется, или глупостию, или безумием, или нелепостию, или всем этим вместе? Если они нашли какую-нибудь истину, то пусть бы они одинаково мыслили, или говорили согласно друг с другом: тогда и я охотно соглашусь с ними. Но когда они разрывают, так сказать, душу, превращают ее — один в такое естество, другой в другое, и подвергают различным преобразованиям вещественным: признаюсь — такие превращения порождают во мне отвращение. То я бессмертен, и радуюсь; то я смертен, и плачу; то разлагают меня на атомы: я становлюсь водою, становлюсь воздухом, становлюсь огнем, то я не воздух и не огонь, но меня делают зверем, или превращают в рыбу, и я делаюсь братом
