Председатель. — Вы по этому поводу делали доклад бывшему императору?
Щербатов. — Как же, делал.
Председатель. — Какое вы встретили отношение?
Щербатов. — Никакого сопротивления не было.
Председатель. — Что же, он интересовался, почему вы возбудили этот вопрос, или он был несколько подготовлен?
Щербатов. — Он был подготовлен. Я теперь не помню подробно своего доклада, но помню, прошло довольно легко.
Председатель. — Не казалось вам, что линия вашей политики совпала с линией какого-то секретного поведения и отношения к этому вопросу?
Щербатов. — Не могу сказать. Решение вытекало в силу необходимости, из условий военной обстановки.
Председатель. — Он не ставился, как вопрос принципиальный?
Щербатов. — Нет.
Председатель. — Но ставилось оно в связи с конкретным фактом переполнения беженцами известных губерний, или же рассматривалось как уступка общественному мнению, которое давно стояло за отмену черты оседлости?
Щербатов. — Да, об этом был разговор, одно совпало с другим. Так или иначе, но, с точки зрения военной, это надо было решить.
Председатель. — Вам не показалось странным, что это благоприятное для евреев разрешение вопроса не встретило противодействия со стороны верховной власти, которая в ряде резолюций высказывалась ранее систематически против них?
Щербатов. — Я говорю, тут спорить почти не приходилось, потому что это было вызвано необходимостью.
Председатель. — Вам не было известно отношение Распутина к этому вопросу?
Щербатов. — Нет.
Председатель. — А в совете министров вы тоже не встретили противодействия?
Щербатов. — Нет.
Председатель. — Вы поставили этот вопрос на очередь?
Щербатов. — Да.
Председатель. — Так что даже Горемыкин не возражал против этого решения?
Щербатов. — Нет.
Председатель. — А было предположение решить вопрос в общей форме и в законодательном порядке, или считалось желательным решение его путем циркуляра, основанного на журнале совета министров?
Щербатов. — Очень трудно вспомнить, что было в заседании совета министров и что было в обмене мнений между членами
