Дубенский.— Я ничего не скрываю. Должен сказать, что я один из страшных противников немцев. Я был с ними не в хороших отношениях. Мой сын ушел из конной гвардии по раздору с немецкой партией; но по долгу совести, именно, сознавая важность моих показаний, я говорю вам то, в чем не сомневаюсь, — граф Фредерикс не предатель России; но он, конечно, очень сочувственно относился к немцам. И, опять-таки, к каким немцам? К разным баронам, к немецким фамилиям; не к шпионам-немцам, не к немецкому влиянию. Он мне часто говорил: «Знаете, какой вздор говорят, что такой-то барон предатель. Совершенно это неверно, все мы очень хорошо служим государю». Что касается Воейкова, то я не большой его поклонник, но должен сказать, по совести, что я не считаю его способным поддерживать немецкий шпионаж. Нет, он этого не делал. Он тоже верил, что русские немцы-бароны не вредны России, что они могут быть даже оплотом царя. Вы задали мне вопрос, и я могу высказать целый ряд соображений, но сказать прямо, чтобы около Фредерикса и Воейкова образовалась такая вредная для нас, русских, партия, — этого я не могу. Она мне была противна в высшей степени. Мы с Орловым и Дрентельном были большими противниками этой партии, мы признавали, что они враги, что дается ход немецким людям, а русские затираются. Но все-таки по совести сказать, чтобы они продавали наши интересы, я не могу. Дмитрий Павлович ушел из конной гвардии из-за немецкой партии. Но опять-таки должен сказать, что там есть немцы-офицеры, которые, может быть, были неприятны Дмитрию Павловичу и моему сыну, но они были прекрасные, строевые, боевые офицеры. Они теснили нас, русских людей, не давали нам ходу. Я, старик генерал, был вызван, без всякого моего желания, сопровождать государя, и я был на четвертом месте после барона Штакельберга — мальчишки. Это неприятное свойство, но я должен по совести сказать, что я голову прозакладую, что Штакельберг не изменял России. Нужно так понять, что они нам очень тяжелы, они нам не соответствовали…
Председатель. — Кто это они? Когда вы говорите «партия», вы предполагаете не просто 10 людей с немецкими фамилиями, но 10 немецких людей, которые соединились в нечто единое.
Дубенский. — У нас же была целая комиссия по борьбе с немецким засилием.
Председатель. — Это были специальные цели и задачи совершенно реальные — уничтожить немецкое землевладение. Но, когда вы, говоря о жизни гвардейских полков, о жизни кружка придворных, употребляете это выражение «немецкая партия», тогда естественно напрашивается вопрос.
Дубенский. — Я могу сказать, что они всегда поддерживали друг друга, у них был тесный комплот. Они проходили в министерство двора, получали придворные чины, потом, все они поклонники
