и говорит: «Я от вас не могу скрыть, что я лично этот паспорт передал»… Я спрашиваю: «Для чего же вы это сделали? Вы знаете, что это служащий Буксгевдена?» Он говорит: «Под его фамилией нельзя было, я и дал паспорт»… А взволновался он потому, что, кажется, в «Петроградской газете» появились сведения со всеми номерами телефонов, которые нашлись в кармане Богданова, и были секретные телефоны, которые могло получить только лицо, бывшее в соприкосновении с охранным отделением… Тогда я Климовичу сказал: «Я требую, чтобы Арнольду было сообщено, каким образом все было, и если тут явится вопрос о каких-нибудь провокационных убийствах, то я, — имейте в виду, — вас не пощажу!»… Вскоре пришел вопрос из министерства, насколько справедливы сведения, которые появились в газетах? Была исповедь убийцы Федорова. Я этим очень встревожился: все это составило картину — что что-то не ладно… Я доложил Гершельману. Гершельман рассердился и говорит: «Вы не понимаете!»… Я говорю: «Я покрывать не буду!»… В департаменте полиции должен быть мой рапорт: там должна быть моя собственная приписка, что, по-моему мнению, слухи, появившиеся в газетах, имеют основание… Тогда я лично докладывал Столыпину о необходимости расследования, — насколько здесь причастен или не причастен Буксгевден и компания…
Председатель. — Вы изволили уйти с поста московского градоначальника в ноябре. Что группа союза русского народа и, в частности, ее боевая дружина, существовали в момент вашего ухода?
Рейнбот. — Относительно боевой дружины я совершенно не знаю. Я слышал от фон-дер-Лауница, что у него в Петрограде была боевая дружина, якобы, на Путиловском заводе… Но я не допускал никаких боевых дружин и, если они существовали, то — в тайне от меня. Как я лично к этому относился? — я скажу: меня как-то зондировали, как я к этим убийствам отношусь и как, вообще, отношусь к убийствам справа… Я сказал, что в законе не предусмотрены ни правые, ни левые убийства, а предусмотрены просто убийства, и, следовательно, будет ли оно справа или слева, — оно совершенно одинаково карается законом! Кстати, в одной газетной заметке этот разговор приписывается Климовичу… Я не помню, с кем был, но могу утверждать, что это было не с Климовичем: он меня бы никогда не спросил! У меня был взят человек, который шел против провокаторских выступлений, Н. А. Макаров, который ушел из департамента полиции именно потому, что он совершенно разошелся с Рачковским по поводу его политики и по поводу погромных воззваний: я тогда переговорил с Дурново, и взял его, чтобы поставить розыскное дело в Москве без провокационных приемов. Категорически утверждаю, что мне неизвестно о существовании какой-нибудь боевой организации союза русского народа в Москве… Может быть, она суще-
