сшита вместе, на вокзале у меня выскакивали листы, я подбирал.
Председатель. — Скажите, я вам предъявлял записку Римского-Корсакова, также об изменении основных законов?
Маклаков. — Нет, я ее никогда не видал.
Председатель. — Вы знаете, что она была обсуждаема группой Римского-Корсакова?
Маклаков. — Нет.
Председатель. — Вы помните ту записку, которую рассылал за своей подписью Римский-Корсаков?
Маклаков. — Не подумайте, что я отрицаю. Я согласен, что я ее получил, но у меня в памяти ничего не осталось. Не была ли эта записка, о которой вы раньше говорили, то, что писал Ширинский-Шихматов, Андрей? Была такая группа, я вам говорил. Вот не та ли, потому что я не припомню этой записки. Говоруха-Отрок — очень самолюбивый человек и не хотел ее распространять.
Председатель. — Но эти записки как-то связаны?
Маклаков. — Я ту записку совсем не знаю.
Председатель. — Я вам разве не предъявлял ее, только говорил?
Маклаков. — Я не помню, говорили ли. Принимали участие в разработке целой программы, вот вы мне что говорили. Затем вы спрашивали о письме к Нарышкиной, о котором я упомянул. Я хотел об этом написать, там я немного отходил от того, что здесь, т.-е., там я высказывал, что желательно повременить с созывом Думы, что созыва ее теперь невозможно допустить. Но как раз он произошел. Я писал это числа 18 декабря, и тут был перерыв на 11 января, потом было отсрочено по ходатайству Голицына. Но там я высказывался не за роспуск, сейчас, в виду длящегося и исключительно острого настроения, это было бы возможно. Только сошла одна, и опять на то же место приходит следующая по алфавиту буква.
Председатель. — Какова была позиция Протопопова по отношению к этой записке Говорухи-Отрока или к той записке Римского-Корсакова?
Маклаков. — О Протопопове одно могу сказать, что про эту записку он ничего не знает, я думаю, если государь[*] не показывал. Бывало так: он несколько раз переваривал записку и просил дать заключение о том, что писалось. К Римскому-Корсакову он относился очень хорошо. Вообще, в правой группе Римский-Корсаков пользовался общим большим расположением, как безыскусственный, прямой человек. Так что, я не знаю, какое там о записке было дело, но Протопопов был занят, главным образом, не теорией вопроса, а политикой: распустить, не распустить. Он ближайшим моментом был занят, а группа смотрела дальше, на будущее.
