от градоначальника Мейера, что дознание ген. Попова сгущено и односторонне освещало деятельность Комиссарова. Об этом я, по приезде, сообщил Протопопову, прося предоставить Комиссарову возможность вернуться на государственную службу путем назначения его состоящим в распоряжении министра. Протопопов, обещая это исполнить, признал нужным все-таки проверить дознание ген. Попова через командирование в Ростов на-Дону члена совета, который мог бы произвести эту проверку без особой на месте огласки, чтобы этим самым не получилось впечатления о желании вернуть Комиссарова на старое место служения, дабы этим не встревожить нового градоначальника, деятельностью которого, как я передал Протопопову со слов наказного атамана Войска Донского гр. Граббе, последний был доволен. Дознание это было произведено Н. Н. Михайловым, которому, кроме А. Д. Протопопова, по просьбе Протопопова, дал и я соответствующие указания, но оно реального результата для Комиссарова не имело, так как Протопопов по каким-то соображениям откладывал назначение Комиссарова в состав министерства внутренних дел. Я думаю, что, в данном случае, он вначале боялся Распутина, а затем А. А. Вырубовой, так как и Распутин и Вырубова после дошедшей до Распутина от кн. Андроникова истории с опытом действия яда относились к Комиссарову с чувством большого опасения и в этом назначении Комиссарова могли бы, в силу своей подозрительности, усмотреть и со стороны Протопопова какое-нибудь затаенное намерение, чего Протопопов, видимо, опасался.
Меня впоследствии многие осуждали за мою близость к Комиссарову. Хотя я, будучи товарищем министра, вследствие общности задач, поставленных мною в отношении охраны Распутина, и сошелся с Комиссаровым несколько ближе, чем это было раньше, но, тем не менее, я все-таки не посвящал его во все свои действия и не вводил его в курс многих своих планов. Когда Комиссаров перешел на жительство в Петроград и мы с ним встретились на частной почве как люди, пережившие свою жизненную драму, я оценил в нем, помимо чувства нравственности и благодарности, многие другие стороны его души и его знание людей и, благодаря ему, перестал уже с полной доверчивостью относиться ко всем, кто оказывал мне тот или другой знак внимания. Я начал разбираться в отношениях ко мне многих лиц, в том числе и А. Д. Протопопова, жалея, что я ранее не обращал внимания на многие предостережения, деланные мне Комиссаровым. В этот период времени я делился с Комиссаровым многими сведениями, доходившими до меня, получал от него некоторые данные, ему сообщаемые из разных источников, просил его иногда заходить к ген. Курлову и узнавать о предположениях Протопопова. Комиссаров, в свою очередь, ввел меня в курс своей жизни, вошел в мои личные интересы и знал обиход жизни моей семьи.
