ей, что хотела бы вас видеть, чтобы передать одно письмо и другие дела — она также хочет, чтобы мы повидались и вообще просила меня не прерывать моих отношений со всеми и не зарываться, а особенно с вами, — нашим общим другом». Видите, Протопопов был ваш друг.
Вырубова. — Я не могла считать его другом, я его мало знала. Он постоянно бывал у меня в лазарете.
Председатель. — Вы знаете Бурдукова?
Вырубова. — Знаю.
Председатель. — Вы передавали это длинное письмо на политическую тему?
Вырубова. — Ах, да. Если бы знали, как они все мне надоедали. Бурдуков всегда всем надоедал, он, кажется, нигде не состоял, но писем всем писал страшно много.
Председатель. — Вы с А. Н. Хвостовым были знакомы?
Вырубова. — Он у меня два раза был. Раз — с визитом и раз, кажется, обедал.
Председатель. — А вы не помните, что вы сами им заинтересовались, как политическим деятелем, после его речи в Думе по немецкому вопросу?
Вырубова. — Я заинтересовалась?
Председатель. — Не лично, а как политическим деятелем. Вы просили привезти Хвостова к вам, и он к вам приехал.
Вырубова. — Я скажу: это не Хвостов, это был такой ужасный князь Андроников, который ко всем лез. Я не знаю — знаете ли вы Андроникова. Он ко всем министрам лез и ко мне лез, всякие конфекты присылал. Отчаянный тип. Этот Андроников и привез мне Хвостова.
Смиттен. — А вы бывали у Андроникова на квартире?
Вырубова. — Нет, никогда в жизни.
Председатель. — И вы устроили Хвостову свидание с императором и императрицей?
Вырубова. — Это, вероятно, он сам устроил, потому что я его совсем не знала. Я помню, что Андроников страшно его рекомендовал.
Председатель. — Если Андроников такой отчаянный человек, вы бы просто его не приняли.
Вырубова. — Нет, Андроникова я приняла. Я его боялась; он отвратительный тип; он все время страшно врал.
Председатель. — А это большой недостаток — врать?
Вырубова. — Очень большой.
Председатель. — Я с вами согласен. Скажите, вы не звонили к Распутину перед назначением Штюрмера министром внутренних дел и не спрашивали, кого назначить министром внутренних дел?
