Завадский. — Нет, он сам впоследствии рассказывал, что он вместе с вами получал деньги от Штюрмера.
Мануйлов. — Нет, никогда. Я даю честное слово, никогда этого не было.
Завадский. — Вы были у Распутина на квартире утром, после того, как он в ночь исчез?
Мануйлов. — Был.
Завадский. — Что вы там делали? Он в ночь на субботу исчез, а 17-го утром вы были у него?
Мануйлов. — Был.
Завадский. — Что вы там делали, почему вы явились туда?
Мануйлов. — Я звонил утром на квартиру Распутина, и мне, кажется, Головина сказала по телефону: «Мы не знаем, что с Распутиным, приезжайте». Я приехал; там был переполох. Там ждали, звонили всюду, затем приехал Симанович вместе с епископом Исидором и рассказал о том, что они были у пристава той части, где это произошло, и рассказывали все подробности.
Завадский. — Вы его бумаги не разбирали?
Мануйлов. — Никаких.
Завадский. — Не касались?
Мануйлов. — Нет.
Смиттен. — А министр внутренних дел при вас посетил квартиру Распутина?
Мануйлов. — Протопопова при мне не было.
Завадский. — Когда дело ваше шло еще у судебного следователя, вы следователю Середе говорили о том, что Макарова должен заменить Добровольский; это было недели за три до этой перемены. Почему вы это знали?
Мануйлов. — Об этом были разговоры у Распутина. Я уже об этом докладывал.
Завадский. — И вы сообщили это Середе. Вы рассказывали как достоверный факт; значит, вы Распутину всегда доверяли?
Мануйлов. — Я видел, что он делает, что хочет; я вам приводил факты.
Завадский. — Ни от кого, как от Распутина, вы больше не слышали?
Мануйлов. — Нет.
Завадский. — Вы знали в то же время, что бывшая императрица возражала против Добровольского, и, тем не менее, вы считали, что раз Распутин хочет…
Мануйлов. — Когда я говорил следователю, очевидно, тогда не было истории относительно взяточничества Добровольского.
Завадский. — Вы можете объяснить, какими путями вы или ваши друзья добились требования царицы о прекращении вашего дела, а потом высочайшего повеления?
