Председатель. — Эта квартира Лерма.
Мануйлов. — Да. Это единственный раз. Это было через три дня после назначения.
Смиттен. — Вы присутствовали при этом свидании?
Мануйлов. — Я был в другой комнате.
Председатель. — Была квартира предоставлена, а лица, которому принадлежала эта квартира, не было?
Мануйлов. — Нет, не было. Он, когда прощались, расцеловался с Распутиным.
Председатель. — Штюрмер?
Мануйлов. — Да, я был в столовой.
Смиттен. — Скажите, в то время наблюдение за Распутиным, филерское, производилось уже?
Мануйлов. — Да, я думаю.
Смиттен. — Так что посещение квартиры Лерма должно быть филерами зафиксировано?
Мануйлов. — Да.
Смиттен. — Кем велось наблюдение? Охранным отделением?
Мануйлов. — Нет, Комиссаровым, т.-е его так называемым летучим отрядом.
Председатель. — Теперь расскажите о предположениях Штюрмера создать в Петрограде бюро заграничной агентуры с вами во главе. Вот этот инцидент нам хотелось бы осветить.
Мануйлов. — Нет, это не так. Я вам скажу сейчас. Дело в том, что заграничная агентура, в то время, как, по крайней мере, говорил Штюрмер, не давала никаких сведений, а расходовались очень большие деньги. Как-то раз я был у него, кажется, незадолго до его назначения министром внутренних дел. Я ему говорю: «Обратите ваше внимание на то, что расходуются колоссальные деньги, и теперь совсем не по тому пути идет агентура. Агентура заграничная должна быть направлена на борьбу с шпионажем и с врагами государства».
Председатель. — Это была ваша мысль?
Мануйлов. — Моя мысль. А не то, что мы наблюдаем за какими-то странными революционерами, которые переезжают из одной квартиры в другую, и продолжаем воровать их письма, как это делалось всегда представителями заграничной агентуры. Я ему рассказал все, что я знал по моему пребыванию в Париже. Как организована Sûreté générale,[*] в смысле борьбы с контр-шпионажем, и говорю: «Вот, на что нам следовало бы обратить внимание». Когда война началась, «Новое Время» командировало меня заграницу. Я объездил все страны, конечно, за исключением вражеских, и видел ту колоссальную работу, которая была сделана в Германии в смысле воздействия на печать, и говорю: «Вот, куда должно быть направлено все».
