устроительной политики Столыпина. Он находил, что эта политика сулит только одно горе русскому народу, а вовсе не даст того благосостояния, о котором мечтал Столыпин. Там, между прочим, была тоже глава, посвященная этому Распутину-Новых, которого он чрезвычайно расхваливал… Но опять-таки это время никакого разговора, никакой беседы о Распутине у нас не было… И так продолжалось, думается мне, до ноября 1916 года, когда в один прекрасный день ко мне позвонил Сазонов и говорит, что ему до крайности необходимо меня видеть… Я ему на это сказал: «Милости просим». Он говорит: «Видите, что происходит? Вот вы не хотели, я вас убеждал — становиться во главе правительства…». Я отвечаю: «Бросьте эти разговоры, потому что я к этому делу не считаю себя пригодным…». «Нет, говорит, как хотите, но я считал бы, что единственно подходящим человеком был бы П. Н. Дурново. Его нет. И, следовательно, все мои упования — на вас, и вы будете председателем Совета министров…» На что я говорю: «Боже меня упаси! — никогда, ни при каких условиях я на это не соглашусь…». На это он сказал: «Все равно, — это вопрос решонный: что хотите делайте, но вы должны повидаться с Распутиным!». — «Это еще что?» — Он отвечает: «А вот вы посмотрите…». Я не могу сказать, какого числа это было; свидание это произошло в квартире Сазонова. Одно могу сказать, что там появился Распутин, точно помешанный.
Председатель. — Вы числа не помните?
Щегловитов. — Число я боюсь сказать, но я думаю, это было, когда уже собралась Дума. Дума началась 1 ноября, — так что поэтому это было в ноябре; но во всяком случае — до назначения Трепова, это — безусловно; значит — в этот промежуток… Распутин выскочил и говорит: «Ну что же? — председателем, председателем!..». Я говорю: «Это еще что такое?». Он опять: «Да да!..». Тут Сазонов его поддержал: «Да, это вопрос конченный…». На что я возразил, что я не могу… Затем Распутин очень быстро повернулся и исчез. Я Сазонову говорю: «Что же мне делать? Я не могу, это совершенно невозможная вещь, я ни при каких условиях председателем не буду!..». «Ничего, — говорит, — вам нужно только добиться диктаторских полномочий».— «Что я буду делать с этими диктаторскими полномочиями? — легко сказать! — какое же употребление из них сделать.» — «Какое угодно.» Вот, каким образом все это происходило… После этого было двоекратное обращение ко мне Распутина… Я не помню, когда он был убит…
Завадский. — 17 декабря прошлого года.
Щегловитов. — Следовательно, это было, вероятно, дней за 10, может за две недели… Первый разговор по телефону был такой: я спрашиваю: «Что нужно?». — Мне отвечают: «Ваш приятель, Добровольский, годится в министры юстиции?». Я говорю, что —
