разведкой ведал жандармский офицер, кажется, полковник Ерандаков; я его не любил, и, когда явилась возможность, назначил князя Туркестанского.[*]
Председатель. — Какая разница между предметами ведения особого отделения и тем, что ведал Ерандаков?
Беляев. — Задачи, которые ему давались главным управлением генерального штаба.
Председатель. — Вам было известно, что контр-разведка употребляется для внутреннего сыска?
Беляев. — Извиняюсь, что я так отвечаю, вы меня спросили, что делает Ерандаков. На самом деле он получал со стороны поручения. Я, например, знаю, что обо мне указывались такие факты, что странно, откуда они были известны. Я вообще одинокий человек, и вдруг узнается, что я до трех часов ночи занимаюсь, нигде не бываю. Кто об этом мог знать? Очевидно, спрашивают.
Председатель. — Откуда вы знаете, что про вас знают?
Беляев. — Военный министр Сухомлинов говорил мне это. Это от Сухомлинова исходило.
Председатель. — Скажите, что вам известно о рабочей организации при контр-разведке?
Беляев. — Я думаю, что вы все совмещаете и говорите про ту контр-разведку, которая не была в моем ведении. В Петрограде действуют три контр-разведки. Во-первых, при штабе шестой армии, которая имеет свою контр-разведку, штаба северного фронта, потом разведка главного управления генерального штаба. Они ни во что не вмешивались в отношении Петрограда, все это передавалось непосредственно в штаб, раз это Петроград.
Председатель. — Вы знаете капитана Смирнова,[*] который стоял во главе одного из отделений, кажется, 6-й армии?
Беляев. — Он мне совершенно неизвестен.
Председатель. — Так что вы не знали о рабочей организации, которая тут действовала?
Беляев. — В первый раз слышу.
Председатель. — Когда вас в феврале 1916 года спросили относительно Распутина, вы говорили с генералом Леонтьевым и полковником Мочульским? Они какими органами заведывали?
Беляев. — Вот этими.
Председатель. — Полковник Мочульский, это — начальник особого отделения. Почему же вы с ними говорили по поводу этого человека.
Беляев. — Собственно, та просьба, с которой обратились ко мне, была вне моего ведения. Я на это смотрел так: ко мне обратились с просьбой — что я могу сделать? Конечно, это ближе всего имеет отношение к вопросам контр-разведки, и я обратился к лицам, которые около этого стоят. Как вы помните,
