Смиттен. — Отношение штаба главнокомандующего, на которое вы ссылались, должно находиться в особом отделении департамента полиции?
Кафафов. — Непременно. Я его брал, когда шел в думу, и его видел Хвостов…
Председатель. — Почему этот циркуляр был без номера?
Кафафов. — Этого я не могу сказать. Он оставался в особом отделении и номер должен быть…
Председатель. — Как же вы дали свою подпись на этом циркуляре?
Кафафов. — В этом моя вина… Ведь мне говорят: «Из Ставки верховного главнокомандующего получены сведения. Что с ними делать?» Они говорят: в таких случаях минимум, что можно сделать, это сообщить власти на местах секретным циркуляром эти сведения…
Председатель. — Почему это минимум того, что можно сделать? Эти сведения на имя министра внутренних дел посылаются к сведению и, стало быть, министру внутренних дел предоставляется свободный выбор дать какое угодно ему употребление этим сведениям…
Кафафов. — Я говорю: за министра товарищ министра положил резолюцию: «сообщить с требованием принять меры».
Председатель. — Какие же меры здесь мыслил товарищ министра?
Кафафов. — Я не знаю… вероятно, проверку…
Председатель. — Меры не есть проверка. На языке бюрократии вряд ли можно не различать понятие — «принять меры» от понятия — «проверить».
Кафафов. — Предварительно, вероятно, проверивши…
Председатель. — Я просил бы вас изложить факты: вы по поводу циркуляра, который вас тревожил, имели беседу с Белецким. Постарайтесь вспомнить эту беседу.
Кафафов. — Я говорю, что резолюция положена такая, и это может вызвать нежелательные эксцессы. Он говорит: «сообщите к сведению». Он был очень занят вообще, и я даже не спрашивал, что он предполагает под этим…
Председатель. — Вы сознавали, что здесь ряд отрицательных явлений русской жизни, как-то: «задержка разгрузки товаров», «сокрытие товаров», «обесценение монеты», «обесценение русской валюты» и т. д. — все это взваливается на еврейскую нацию, и притом на нацию, по отношению к представителям которой были уже погромы: вы же отдавали себе отчет, какой это ужас?
Кафафов. — Верно… Дело в том, теперь я припоминаю, они мне указывали еще на следующее…
Председатель. — Кто они?
Кафафов. — Или Белецкий, или в особом отделении…
