Кафафов. — Я сейчас доложу. В этом мое несчастье! Если бы я не возражал против резолюции, то циркуляр был бы подписан за министра Белецким и скреплен вице-директором, и я бы здесь не сидел. Тот циркуляр «о талантах» был исполнительный, т.-е. требовал известных рассмотрений и распоряжений… Распоряжение губернаторам и предложение может делать министр и за министра товарищ министра, а осведомительный циркуляр, т.-е., когда сообщается что-нибудь «к сведению», — подписывается начальником департамента. Так что, если бы была исполнена первая резолюция, против которой я возражал, было бы хуже для дела, а для меня было бы лучше… Но я тогда этого не предвидел. Этот же, второй циркуляр требовал распоряжений, чтобы полиция искала таланты, чтобы она их обнаружила. Это есть распорядительные действия. Белецкий считал, что это очень талантливая вещь, и поэтому решил, что лучше, если бы подписал министр, и министр подписал.
Председатель. — Почему ему самому было не подписать такую талантливую резолюцию?
Кафафов. — Его резолюция была — подать к подписи министру…
Председатель. — А не было у него мысли такую талантливую вещь перевалить на другого?
Кафафов. — Я не знаю…
Председатель. — Что Белецкий — глупый или умный человек?
Кафафов. — Он человек очень хитрый, очень талантливый и, как малоросс, упрямый.
Председатель. — И очень умный?
Кафафов. — Он не очень развит.
Председатель. — Вы очень волнуетесь… На чем вы остановились?
Кафафов. — Я остановился на том, что два циркуляра было издано вопреки моему желанию, не за моей подписью, и я об этом говорю всем. Теперь, значит, по отношению к первому циркуляру. Второй циркуляр был только смешон, и потому он был отменен, — я просил оба отменить, но отменили этот один.
Иванов. — Он был не послан?
Председатель. — Посланный был отменен, т.-е. поискали таланты некоторое время, но эти поиски министром были прекращены.
Кафафов. — Так вот обстоятельства, при которых первый циркуляр был послан. Затем появился запрос в государственной думе. Алексей Николаевич Хвостов хотел лично дать объяснения по этому циркуляру.
Председатель. — По еврейскому?
Кафафов. — Да. Но как раз, на счастье или на несчастье, он ушел из министерства в это время. Тогда вступил министром
