тяжелое впечатление. Если бы государь сказал: «Я подумаю», но он сказал: «Я совершенно и вполне согласен», а потом, через неделю, — изменил свое решение… Это очень характерный эпизод, который обрисовывает его безволье…
Смиттен. — Вы не можете сказать, какие именно, влияния действовали на бывшего государя, по поводу вашего доклада о немецком землевладении?
Наумов. — Я думаю, что так было доложено Горемыкиным: он был представитель большинства. Затем, на 26-е января у меня записано так: «Смена государственного контролера. Вместо Харитонова — Покровский: прекрасный человек!… 2½ часа — Совет Министров. Журнал заготовлен: об ассигновании, по высочайшему повелению, в распоряжение Штюрмера и Хвостова (у меня так записано) 5 миллионов рублей в безотчетное распоряжение. Возмущение общее! Вынужден был дать подпись. Решение бесповоротное — протестовать — в пятницу подать заявление… Разговор по этому поводу с Покровским, который зашел прямо из Мариинского дворца в мой кабинет. На него произвело подавляющее впечатление. Он в первый раз попал в заседание Совета Министров. Мы решили вместе подумать…» Это было 26 января 1916 года. Потом дальше занесено у меня в книжке следующее: «Решение уйти — бесповоротно». Меня ужас просто взял! Я работал в верховной комиссии, был участником такой комиссии, которая обследовала целый ряд дел, и потом мне пришлось самому попасть в состав Совета Министров и быть невольным участником, с моей точки зрения, — полного беззакония!… Но затем, дальнейшее: 29 января переговоры по телефону были с Покровским, относительно этих 5 миллионов. Покровский мне сообщил, что Штюрмер решил сам заявить о контроле 5 миллионов. Затем было заседание Совета Министров 29 января, Штюрмер действительно заявил в этот день о высочайшем повелении подчинить пятимиллионный расход государственному контролю…
Иванов. — Значит, эта сумма была выдана.
Наумов. — Нет. Он затем совсем отказался… 27-го у меня был разговор с князем Васильчиковым — членом Государственной Думы, который ко мне зашел в кабинет. Я к нему всегда относился с большой симпатией… Я ему сказал все откровенно, по поводу составления журнала о 5 миллионах. Я был возмущен и был рад, когда в Государственной Думе после этого сделано было всенародное заявление о 5 миллионах… По этому поводу, в Совете Министров было заявлено о том, что как это странно, что некоторые вопросы, которые носят чисто конфиденциальный характер, делаются достоянием широких масс…
Председатель. — Это не Штюрмер сделал такое заявление?
Наумов. — Я не помню… Позвольте мне докончить об этих 5 миллионах. 1-го февраля в одном частном доме я встретился
