каких условиях я эту подпись даю». — И подписал. После этого Покровский идет ко мне в министерство, которое недалеко от Мариинского дворца. Полтора часа мы беседовали на эту тему и мучались, сознавая, в какую компанию мы попали! Я говорю: «Николай Николаевич, давайте писать по этому поводу отдельное мнение, так этот вопрос оставить нельзя». — Мы решили взяться за это дело. Через некоторое время Штюрмер заявил, что эти 5 миллионов, согласно высочайшего приказа, подлежат контролю, а потом через некоторое время эти 5 миллионов совсем отпали.
Иванов. — Вы не слышали, для какой именно цели это было?
Наумов. — Смею вас уверить, что я ничего не знаю. Меня возмущало такое легкое отношение к деньгам, потом отношение к министрам, — что же это такое, что же они хотели из нас сделать, пешек? 2—3 человека что-то выдумывают, и потом извольте подписывать.
Председатель. — Кто же были эти двое? А. Н. Хвостов, Штюрмер?
Наумов. — Да, я думаю, что они. Потом мне говорили, что это делалось якобы для «Нового Времени», — это раз и, во-вторых, как будто для подготовления выборов, я это слышал.
Председатель. — Вы присутствовали с самого начала в этом заседании Совета Министров?
Наумов. — Да, с самого начала.
Председатель. — Вы можете удостоверить, что о мотивах, о целях не было ни единого слова?
Наумов. — Ничего подобного. У Штюрмера была манера делать все как-то под шумок.
Председатель. — Может быть, об этом шла речь в предыдущем заседании?
Наумов. — Нет.
Смиттен. — На самые цели назначения 5 миллионов в журнале не было указано?
Наумов. — Ничего.
Председатель. — Александр Николаевич, вы кончили ваш связный рассказ?
Наумов. — Я рассказывал эпизодически, а общий ответ на вопрос, заданный вашими коллегами, тот, что я с этим темным застенком совершенно незнаком и никого там не знал, бог меня миловал! Я всегда был общественным деятелем и, когда попал в министерство, мне было особенно тяжело, что я должен был нести этот крест, и одно оправдание, что я работал для родины и армии, как мог, и не жалел здоровья. Самые условия, при которых я вышел в отставку, таковы, что, во-первых, мое нежелание быть министром безусловно у меня было уже при назначении, а затем создалась
