ветствовал своему назначению, не потому, что у нас происходили известные принципиальные несогласия, а по своим свойствам. Князь Волконский его обрисовал так: «Это человек, который способен с утра, чуть ли не с 6—7 часов утра и до 12 часов ночи только все впитывать, но он ничего не дает». — Действительно, он с утра до вечера всех выслушивал, но сам ничего не давал, так, что было чувство полного бессилия чего-нибудь от него добиться. После этого заседания все встали, разошлись. Я подошел вместе с другими министрами к государю и чувствовал, что отставка, несомненно, последует. Не скрою от вас, я очень обрадовался, что так быстро это уладилось, но все-таки я хотел сказать государю то, что мне совесть подсказывала, ибо боялся, что Штюрмер сделал государю слишком односторонний доклад. Я сказал: «Ваше императорское величество, благоволите дать мне сегодня аудиенцию». — Он говорит: «Когда же?» — «Когда вашему императорскому величеству угодно будет. Если бы угодно было сегодня, чтобы попасть на поезд». — «Тогда до Хвостова приходите». — Он меня принял, выслушал.
Председатель. — Что вы ему сказали? Ознакомьте нас вкратце.
Наумов. — Я сказал государю, что вся обстановка моей работы имеет значение для самого дела очень существенное, ибо продовольствие само по себе теряет всякое значение, если не связано с транспортом, с топливом и с другими сопутствующими благоприятными обстоятельствами. Напомнил ему все мои доклады, всю программу, напомнил ему, что прошлый раз говорил о том, что необходимо было в Государственном Совете выступить по этому поводу ясно и определенно. Государь все это вспомнил. Между прочим, я указал, что встретил со стороны Штюрмера. В результате я просил государя о следующем: «Ваше императорское величество, одно из двух: или разрешите мне просить вас эту обстановку изменить, устройте мне так, чтобы я мог работать продуктивно, производительно, так, как я до сих пор работал»… Государь меня прервал, хвалил меня. — «Или разрешите мне от этого дела отойти для того, чтобы передать его другому лицу». — Государь задумался, долго не отвечал. Очевидно, у него была какая-то борьба. Он сказал: «Пока я этой обстановки менять не буду, я не переменю. С другой стороны, я желал бы, чтобы вы все-таки помогали. Я привык к вашим советам, привык к вашему сотрудничеству, и я надеюсь, что вы на посту члена Государственного Совета, — я вас назначаю членом Государственного Совета, — окажете нам ваше содействие». — Я говорю: «Ваше императорское величество, я — член Государственного Совета по выборам». — «Да, но вас я назначаю членом Государственного Совета». — «Очень вам благодарен, ваше императорское величество». — Мне это представлялось совершенно неожиданным, потом
