дать более исчерпывающие данные. Я еще пришлю письмо Плетнева…[*] Что касается Фурса, то он также отрицает…
Председатель. — У вас есть письменное объяснение?
Бурцев. — Нет, только устный разговор. Его фамилия оглашена в моей статье. Он был там. И он и другие жандармы признают это. Но они только иначе истолковывают свое поведение. Миклашевский, мне кажется, будет свидетельствовать против них.
Председатель. — А солдаты какой части были?
Бурцев. — Волынцы.
Председатель. — Какой план основного вашего рассказа?
Бурцев. — Я хочу указать на то, что последние 10 и даже больше лет я занимался борьбой с тайной полицией, где, мне кажется, совершались такого рода преступления, которые, если я верно понимаю задачи вашей Комиссии, входят в ее рассмотрение. Из этой области я хотел бы указать вам на факт следующего характера. Я всю свою борьбу с полицией разделяю на две части. Одна часть, которая едва ли вас может интересовать (я не буду на ней останавливаться, если только вы сами мне не укажете), — это борьба с осведомителями. С моей точки зрения — они были преступники, они были вредные люди, они были предатели. Так что те мои сведения, которые относятся к осведомителям, насколько я понял, Комиссию не интересуют?
Председатель. — У нас вырабатывается такая точка зрения: есть осведомители и осведомители. Часть осведомителей осведомляла о деятельности разных организаций, которые, с точки зрения существующего порядка, были преступными и т. д.… Так вот, относительно этого рода осведомителей у нас еще не установилась окончательная точка зрения, что это криминал…
Бурцев. — Но, думаю, то, что вы сказали, не относится ко второму разряду осведомителей, которых я называю провокаторами… Первый, — кто сообщал, — был вреден, он был предатель, я с ним боролся, как только мог, воевал. Но другой разряд — осведомители, которые были членами партии, которые толкали других и сами непосредственно даже участвовали в различных актах, — я их называю не осведомителями, а провокаторами. Вот с ними я особенно усердно боролся. И думаю, — сколько я понимаю задачи Комиссии, — вам придется их дела рассмотреть. Я, в этом отношении, за границей давно уже делал аналогичные попытки. Попытки такие были и после раскрытия дела Азефа. Я, в своем журнале «Общее Дело», поместил статью, с требованием предания суду Столыпина и Герасимова за то, что они руководили не осведомителями, а провокаторами. Через год я то же самое изложил в форме письма министру юстиции Щегловитову.
Председатель. — Простите: мы уже вас просили в прошлый раз, и вы нам обещали дать нам собрание ваших статей. Давайте,
