Штюрмер. — Все шло о войне. Потом я очень жалел, что Японии был уступлен известный участок.
Завадский. — Позвольте мне сказать по поводу Сазонова и польского вопроса. У вас шло заседание в конце июня, в начале июля в Ставке заседание Совета Министров по польскому вопросу и по вопросу, кажется, о мире.
Штюрмер. — По вопросу какому? Я не помню.
Завадский. — О мире не было вопроса на этом заседании?
Штюрмер. — Нет.
Завадский. — Совет Министров собирался без Сазонова; там, вероятно, был Нератов, Сазонов был в Финляндии.
Штюрмер. — Только одно и было заседание Совета Министров в июне, Сазонов был на этом заседании. Вопрос решался о диктатуре, и Сазонов был тут.
Завадский. — Нет, это, вероятно, другое. Сазонов был в это время уволен, когда вы были в Ставке. Он был в Финляндии.
Штюрмер. — Заседание, о котором вы говорите, было приблизительно 27 июня.
Завадский. — Тогда Сазонов был?
Штюрмер. — Был.
Завадский. — Обсуждали ли тогда устав о Польше?
Штюрмер. — Нет, насколько я помню, не обсуждали. Но разговор был, вероятно. Государь велел его оставить у себя.
Завадский. — Т.-е. у кого? Неясно.
Штюрмер. — У себя велел оставить проект этого устава.
Завадский. — Он велел оставить у вас или у него?
Штюрмер. — У него.
Завадский. — Он оставил у себя?
Штюрмер. — Да.
Завадский. — Этого устава вы не обсуждали?
Штюрмер. — Нет, а такие разговоры у меня были, доклады государю…
Завадский. — А в Совете Министров перед увольнением Сазонова вы говорили об этом?
Штюрмер. — Нет.
Завадский. — Ведь и до устава о Польше, вероятно, в Совете обсуждался этот вопрос?
Штюрмер. — Не помню. Сохранились, вероятно, журналы.
Завадский. — Ведь это вопрос об автономии, о самостоятельности Польши, таких вопросов очень мало было.
Штюрмер. — Мало, но этот вопрос оставался у государя. Он не вернулся в Совет, и его не обсуждали.
Завадский. — Так что по этому поводу вы не припомните ничего?
Штюрмер. — Нет.
Завадский. — Вопрос о мире не обсуждался?
