время избегал слова «диктатор», но оно означало «распорядитель». Началось это с генерала Алексеева. Я помню, что те, которые говорили, что это нужно, говорили потому, что мы не имели успеха на войне. Я смутно сознавал, какая это страшная ответственность, но, к сожалению, это для меня не прошло так.
Председатель. — Значит, в журналах Совета Министров занесено учреждение такой должности диктатора?
Штюрмер. — Насколько я помню, там есть памятная записка, что государь император указал, как это нужно делать.
Председатель. — Значит, диктатура заключалась в том, что одно лицо — и в данном случае вы — получало право вмешиваться в дела, подведомственные отдельным министрам, с правом эти дела решать?
Штюрмер. — Да, в ту или другую сторону изменять, но по совещанию с теми же заинтересованными министрами.
Председатель. — Как же такие полномочия возлагались на одно лицо? Как это вязалось с основными законами, которые были обязательны и для отдельных министров и для Совета Министров?
Штюрмер. — Этот вопрос я и выдвинул в Совете Министров. Этот вопрос выдвигали и другие во время прений, но я помню, что тогда принято, — я не могу сейчас точно сказать, я может быть вспомню потом, — что теперь военное время, что начальник штаба заявляет, что вопрос очень серьезный и срочный, надо сейчас действовать, нет времени, некогда рассуждать. И тут кто-то произнес слово «диктатор».
Председатель. — Так что этот вопрос поднимался, но, в виду обстоятельств военного времени, ему не было дано хода?
Штюрмер. — Вообще весь темп разговора был такой, что нечего рассуждать, надо действовать.
Председатель. — Кто был на стороне учреждения такой диктатуры? Как поделились голоса?
Штюрмер. — Простите, я помню одно, что против диктатуры возражал министр путей сообщения Трепов, это я очень хорошо помню.
Председатель. — Кто его поддерживал, вы не помните?
Штюрмер. — Это был такой удар для меня, неожиданность, что я не следил, кто и что говорил.
Председатель. — Почему удар?
Штюрмер. — Я видел, что это страшно увеличит дело.
Председатель. — Позвольте после этого разъяснения считать, что решение, принятое в июне, послужило одним из оснований к тому, что вы 7-го июля приняли портфель министра иностранных дел?
Штюрмер. — Это не только послужило, это было единственной причиной. Я сказал, что не могу, я должен был отказаться
